— Символ королевской власти, победитель демона Эй'штака, меч основателя Рода нашего короля, могучий Каладборг, — тут же подтвердил мои мысли он. — Его уникальная способность в том, что он обладал огромной разрушительной силой и, по преданию, мог срезать верхушки трёх скал.
Я сдержался, чтобы не хмыкнуть от такого заявления, только серьёзный вид короля и хранителя остановил меня.
— Можно потрогать? — спросил я короля. Тот кивнул. Под удивлённым взором хранителей я подошел к постаменту ближе и наклонился посмотреть на остатки меча. Как и следовало ожидать, металл был чёрен, слегка темнее того цвета, чем получились у меня подковы, но сходство явно было налицо. Я поднял один из осколков и посмотрел на скол, увиденное заставило меня немного сменить своё ироническое настроение. Структура металла была отлична от всего, что я видел раньше, зёрна его были настолько мелкими и такой странной формы, что я едва не проглядел еле видные светлые прожилки. Только повернув скол под определённым углом, я заметил, что весь металл пронизывают эти тонкие нити странной консистенции и цвета.
Недоумённо взглянув на короля, я положил осколок на место и вернулся к гномам.
— Следующий — меч короля Стратклайда, огненный Дирнуин, — продолжил Итак, ведя нас в следующую секцию. — Никогда не вредит друзьям владельца, зато заживо сжигает его врагов.
Тут уже у меня даже мысли о хмыканье не возникло, поскольку я собственными глазами видел то, чего попросту не могло быть. Лежавший на постаменте меч горел спокойным жёлтым пламенем, причём горело не только лезвие, но и рукоять.
— Для того, чтобы иногда протирать ложе Дирнуина, нам приходится пользоваться стальной перчаткой самого Стратклайда, — хранитель получал удовольствие от моего ошарашенного вида. — По-другому его не взять, он воспламеняет всё, что к нему прикасается.
«Офигеть, — у меня не было других слов, при виде такого явного нарушения всех основ физики и химии, — во что же это я влип?».
— Попробуй подойти ближе, — попросил меня Торгидор.
Оглядываясь на напряжённые лица моих экскурсоводов, я осторожно приблизился к мечу, помня только что сказанные слова хранителя, сгореть заживо мне вовсе не хотелось.
Приблизившись к мечу, я заметил, как при моём приближении пламя на нём слегка дрогнуло, качнувшись в мою сторону, но тут же вернулось назад. Я осторожно протянул руку ладонью вперёд, как будто хотел проверить температуру огня в кузнечном горне, руку не обожгло. Тогда я начал потихонечку вытягивать её всё дальше и дальше, пока не коснулся рукояти меча, пламя приветственно мигнуло, и я ощутил, что руке всего лишь немного тепло. Подняв и подержав меч на весу, я поразился его странному балансу, смещённому ближе к его центру. Обернувшись, чтобы спросить об этом гномов, я увидел, что они смотрят на пылающий меч в моей руке с каким-то религиозным восторгом.
— А почему баланс у него такой странный? Неудобно же ни рубить, ни фехтовать.
— По легенде, у короля правая рука была короче левой, поэтому он и попросил мастера сделать ему клинки с разным балансом, — хрипло, не отводя глаз от меча, произнёс Итак. — К сожалению, левый меч не сохранился.
Положив меч на место, я с сожалением отошёл от него, мне показалось, что пламя, по мере моего от него отдаления, начало опадать.
— Пойдёмте дальше, — хранитель глухо откашлялся, прочистив горло, и повёл нас к следующему стенду, где демонстрировался железный молот с железной же рукоятью, но такой побитой и покорёженной, что мой первый вопрос был именно о ней.
— Моё любимое оружие, — с такой гордостью ответил хранитель, что мне стало стыдно за моё недавнее неверие и скепсис, — Клив-Солаш, молот легендарного короля Нуаду Серебряной Руки. Отразить его удар невозможно, а если его метнуть, то он после поражения противника всегда возвращается обратно к владельцу. А рукоять так помята потому, что иногда он всё же попадал во врага не боевой частью.
— Клёво! — восхитился я и уже без спросу полез к нему. Довольно странно было чувствовать, что, несмотря на свой вид полноценной кувалды, молот оказался довольно лёгким, и я без особого труда поднял его. Поскольку кидать его в зале было некуда, то я, немного помахав им, с сожалением вернул на место, опять поймав взгляды переглянувшихся гномов.
— Круайдин, меч короля Кухулина, — прокомментировал хранитель, глаза которого, после двух предыдущих экспериментов, сияли чуть ли не ярче, чем музейные люстры. — Наши книги говорят, что он разговаривал и даже пел.
— А сейчас чего молчит? — поинтересовался я, беря тёмный клинок в руки.
— Потому, что со всякими олухами, хватающими древнее оружие грязными руками, меч разговаривать не будет! — от прогремевшего в тишине музейного зала хриплого, но звучного голоса и, в особенности, ощущения вдруг завибрировавшего в моей руке меча, я вздрогнул и чуть было не уронил раритет на пол.
— Он говорит!! — я тупо уставился на меч в своих руках. — Такого же не может быть, как может кусок металла разговаривать?
— Человек не может быть таким тупым, как ты! — гаркнул меч и задрожал ещё сильнее. — Клади меня на место, не дорос ещё легендарные мечи трогать!
— Ой-ой, подумаешь! — огрызнулся я, возвращая его на постамент. — Только ещё железяки всякие меня не учили!
Меч гордо смолчал, дзынькнув напоследок о своё привычное ложе.
— Все прям такие умные, куда бы только от вас деться, — бурчал я, хотя и понимал, как глупо выгляжу, ругаясь с неодушевлённым — или всё же…? — музейным экспонатом. Торгидор и Итак стояли с широко открытыми глазами, слушая мой диалог с мечом.
— О, какая красивая! — поразился я, опять без приглашения впёршись в следующую секцию, в центре которой на каменной тумбе размером с обеденный стол лежала секира, поражавшая изяществом и тщательностью отделки.
— Любимица его величества, Лейте, секира короля Фергуса, — прокомментировал моё восклицание хранитель. — Занесите её для удара, тан.
Я подхватил прекрасно лёгшую мне в руку секиру и сделал замах. Торгидор не смог сдержать восклицание восторга, на глазах хранителя показались слёзы, я же стоял с секирой в руке и во все глаза любовался на открывшуюся красоту. Секира полыхала всеми цветами радуги, причём явственно было видно, что это не краска или куски разных металлов, собранных вместе. Создавалось такое впечатление, что самую яркую радугу в мире порубили на куски, которые потом сковали вместе в виде секиры.
— Просто чудо какое-то! — благоговейно прошептал я, с сожалением вернув секиру на её место. Мельком покосившись на короля, я увидел, что тот вообще лишился дара речи, став похожим на мальчугана, которому добрый волшебник вручил сразу пять эскимо.
