Судя по всему, именно на эти склады бандиты и нацелились, когда атаковали город, но уперлись в оборону. Кое-что нам бандит Гвоздь во время допроса рассказал, кое-что по ходу нашего марша железнодорожник Коля. Получилась ситуация патовая. Им ходу дальше нет, и не предвидится, но и тем, кто держит оборону на заводах с институтами, тоже нет выхода. Сил немного, объектов же, которые следует удерживать, много. Так что хватает их только на удержание нескольких опорных пунктов, образующих систему обороны.
Добавляли проблем атакующим и зомби. Даже отсюда можно было разглядеть их, блуждающих между домами и заборами. Немного, но мы уже опытные, знаем, куда «много» делось. А этих, которые шляются, стрельба беспокоила. А вот на крышах и в окнах домов возле проломов в периметре видна активность человеческая. И явно для нас враждебная. В этих местах в город вошли бандиты и заняли позиции. Штурмовать не могут и не будут, но устроить блокаду оказались способны.
А еще я думал, что нас должны здесь искать. Следовало исходить из худшего, то есть предположить, что отрядом «бурковцев» командуют не дураки, и они сумели вычислить, что мы здесь, и что мы направляемся именно в эту сторону. А если так, то нас должны здесь подкарауливать.
Сил у них не много, распылять их на маленькие группы по всему периметру города они не будут. Где они нас будут ждать и как намерены перехватить? Разумеется, они могли привлечь на свою сторону многочисленные бандитские группки, засевшие в городе, но это не комсомольцы-добровольцы, их надо чем-то стимулировать, а что «бурковцы» могут дать бандитам такого, чего у тех нет? Понятия не имею. И даже непонятно, как бандиты могут сообщить «бурковцам», что мы обнаружены, с радиосвязью у них проблемы, это я уже заметил. Штатная радиосвязь на захваченной технике и самая увесистая и устаревшая со складов. «Короткой» связи, да и вообще мобильной нет совсем. Хотя, сигнал «три зеленых гуся» тоже пока никто не отменял, можно и ракеты пустить.
В общем, лучше думать, что бандиты работают на нашего противника, лишняя предосторожность не помешает. Да даже если и не работают, то какая разница?
Пока надо наблюдать. Если нас здесь ожидают, то рано или поздно засада себя проявит. Не выявив систему обороны противника, нечего и думать о том, чтобы пересечь два километра чистого поля и проникнуть в пролом ограждения города. Это самоубийство, пусть даже ночью. Лично я ни в малейшей степени не сомневаюсь, что у «бурковцев» есть как минимум один тепловизор на группу. А это означает, что нет никакой разницы, днем ли мы поползем, или ночью. Ночью нас на фоне холодной земли еще проще засечь будет. И накрыться нечем, не озаботились. Да кто же знал то про такую напасть?
Единственное, что у нас есть, это время, и его мы должны использовать на всю катушку. Использовать для того, чтобы придумать способ добраться до пресловутой бойлерной, откуда есть спуск в тоннель с кабелями, обещанный Сергеичем. Два километра до периметра, оттуда еще метров пятьсот вглубь и примерно километр влево. Около трех с половиной, из которых два по пустырю, а еще полтора между зданий, непонятно кем занятых.
- Вот это бойлерная? Одноэтажное здание, за мачтой? - уточнил Шмель.
- Она самая, - подтвердил Сергеич.
- На крайняк можем на «бардаке» рвануть, - задумчиво сказал Мишка. - Ночью, например. Тогда в нас без прибора не попадешь, а на нем недалеко, в общем-то. Три километра... три минуты максимум.
Я с обалдением посмотрел на Шмеля. Чтобы он так вдруг решил сгубить машину... Это что-то необыкновенное.
- И что? Так и бросить «бардак»? - спросил я.
- На хрена бросать? - удивился Шмель. - Три минуты туда, еще три обратно, и в лес. Высаживаю вас четверых, а сам смываюсь. За мной никто не погонится, вы им важнее, у вас контейнер. А я отрываюсь от погони, затем ищу место, маскируюсь и жду вас. Все.
- Обстрел будет, - сказал Васька.
- Ну и я не на велике! - заявил Шмель, - Это бронемашина, как никак, меня только из крупняка или граника. К тому же еще попасть надо. А так пусть хоть усрутся, стрелявши.
Я задумался. План, конечно, простой как мычание, но иногда именно такие и действуют. Противник, что «бурковцы», что бандиты, такой наглости не ждет наверняка. «Бурковцы» скорее всего ПТУР пустить не решатся, даже если одна из их БПМ-97 здесь окажется. Взорвемся мы и хана контейнеру с «шестеркой». Их ведь за ним послали, а вовсе не по наши души. Им с наших душ никакого приварка. Кстати... а ведь контейнер может быть еще и заложником... Отвлекаюсь, пока о главном.
Значит «бурковцы», если даже и напоремся на них, попытаются БРДМ остановить. А это уже вовсе не так просто, как подбить управляемой ракетой. Шмель водила гениальный, не побоюсь так выразиться. Ни я такой командир, ни Леха такой снайпер, как Шмель «мазута». И если «бурковцы» ввяжутся с ним в игру в догонялки в лесу, где ни нормального выстрела, ни ракету пустить, то отстанут наверняка. Кургузый короткобазный «бардак» чуть поворотливей длинных БПМ, а в лесу это критично. Особенно, если первоначальный маршрут отхода заранее разведать. И проходимость у него выше. А «водники» у них вооружены слабо, обычными едиными пулеметами, старому броневичку не противник. Возможен успех, получается.
А если бандиты, да еще самостоятельные, нас засекут? То они, скорее всего, поначалу подумают, что это свои. Таких «бардаков» бандам много досталось, машина старая, только на складах и хранилась. Мы их сами уже немало видели. Кстати, наш то откуда взялся? Как раз отсюда. И появимся мы у них в тылу, то есть со стороны сил дружественных, а значит, прежде чем стрелять, даже если и заподозрят что-то, надо будет разобраться. Да и с тяжелым вооружением у них похуже, так сразу броню не прошибешь. Тут Шмелина прав. В общем, тут возможностей успеха еще больше.
- Шмель. А ведь не дурак, даром что столько башкой о броню колотился. - с уважением сказал я.
- Ну, не всем же с шашкой наголо на врага бегать, надо, чтобы кто-то и думал, - скромно ответил Мишка.
Я кивнул с пониманием, затем сказал:
- В общем, слушай боевой приказ: Большой, Шмель, берете новеньких и с ними разведать маршрут для драпа от врага, километров на десять в глубину. Срок - сутки. И отыскать место, где можно спрятать броню и развернуть антенну. Как поняли?
- Все поняли, - ответил Володька.
- Приступайте, - скомандовал я. - Сергеич, остаешься со мной, будем наблюдать. Все равно других вариантов нет, будем выверять маршрут рывка до миллиметра. Нам упустить ничего нельзя.
Анатолий Еременко, командир отряда из Центра.
26 мая, понедельник, день.
Резо Габуния было почти семьдесят лет, из которых около тридцати он прожил внутри периметров, окружающих исправительно-трудовые учреждения и отделяющие их от нормального мира. Старый законник, настоящий, не скороспелый «апельсин», коронованный еще в конце семидесятых годов в легендарном Владимирском централе, он почти не бывал в последние годы на воле. Когда в Москве восходили и закатывались звезды его земляков, всевозможных Шакро, «Старших» и «Младших», Квежо, Бойко, и прочих, постепенно отстреливаемых местными и своими группировками, Мегрел правил в тюрьме. И сейчас он правил железной рукой землями, охватывающими Горький-16 в направлении к Нижнему Новгороду. В его распоряжении была почти тысяча человек, неплохо вооружившихся, разделенных на двадцать «бригад».
