Возле каждого из домов была своя отгороженная часть водоема. В жарком и влажном климате Коники это было необходимо. Джим вздохнул. Он и сам бы с удовольствием сейчас искупался…
— «Пастух» сообщает «Первому». Я засек наблюдателя. Он находится метрах в ста от дома…
— Рядом с ним кто-нибудь есть?
— Пока не вижу…
— Хорошо, «Пастух», будь осторожен.
Не подозревая о нависшей опасности, Джим продолжал наблюдение.
Вот одна за другой проехали две машины. Несмотря на то что дорога была грунтовая, пыль на ней отсутствовала.
«Это от сырости. Даже пыль не в силах оторваться от земли», — подумал Джим и достал из сумки бутылку с водой.
— Будешь? — предложил он Грэйс.
— Нет, — отказалась та, не прекращая своей войны с насекомыми.
Джим сделал глоток и снова навел бинокль на дом Кнута Эйкома. Вот он, хозяин дома, собственной персоной. В плавках и с полотенцем. На теле капли воды. Должно быть, он только что выкупался в прохладном водоеме позади дома.
В данный момент Джим искренне ему завидовал. Сейчас, но не через несколько минут, когда отрубленная голова Визиря окажется в мешке Ника.
Все тело утащить не удастся, а вот голову — можно. Недаром их зовут охотниками за головами.
Эйком пошел на веранду — посушиться на солнце. Где он сел, Джим не видел. Росшие возле дома деревья закрывали ему обзор, зато Ник, в этом можно было не сомневаться, видел все очень хорошо.
— Джим, как слышишь? — прохрипела рация.
— Слышу хорошо, Ник.
— Я пошел…
Сообщив командиру о начале действий, Ник спрятал в карман рацию, проверил пистолет, нож и, повернувшись к Паризи, сказал:
— Мешок давай…
Тони протянул ему непромокаемый мешок, в который Дилонги должен был положить груз стоимостью в десять миллионов кредитов.
— Ну все, я помчался, — сказал Ник скорее самому себе и, бросив взгляд на пустую дорогу, выскочил из кустов.
Как только он показался на дороге, сразу несколько голосов смешались в эфире, отдавая различные приказания.
— «Пастух» — «Первому»! Вижу исполнителя — он перебегает дорогу! Сидел в кустах, сволочь!
— «Первый» — всем номерам! Как только исполнитель окажется за оградой — брать всех!
Ник Дилонги разбежался, как следует оттолкнулся и, распластавшись над оградой, перелетел через сигнальные проводки.
Кувыркнувшись по мягкой траве газона, он вскочил на ноги и сразу достал острый как бритва нож. В другую руку Ник взял мешок и в полной готовности ступил на пол веранды.
Ничего не подозревающая жертва продолжала сидеть, развалившись в плетеном кресле, спиной к Нику, а он крался на носочках, насколько это было возможно в грубых ботинках.
«Хорошо, если бы он не заметил», — подумал Ник, подбираясь все ближе. Ему не хотелось устраивать шума — глушить Визиря, а потом отрезать ем голову. Куда проще — один взмах, и все…
Под ногой предательски скрипнула половица. Ник замер, приготовившись броситься на свою жертву, но Визирь, видимо, дремал и даже не пошевелился. Должно быть, прохладная вода успокоила его нервы, и теперь, закутавшись в халат, он предавался предобеденному отдыху.
Дилонги остановился в двух шагах позади Визиря и, взмахнув ножом, рубанул спящего по шее.
Острое лезвие легко отделило голову от туловища, и та покатилась по полу, а Ник вместо того, чтобы хватать ее и прятать в мешок, стоял и смотрел, понимая, что попался на обман. Вместо Визиря он обезглавил куклу-двойника.
В дверном проеме, ведущем в дом, мелькнул силуэт. Ник выхватил пистолет и прыгнул за стену. Чтобы предупредить своих, он выстрелил в потолок, и почти тотчас же послышалась стрельба в кустах за дорогой, где оставался Тони Паризи.
На веранду выскочил вооруженный человек, но Ник сбил его одним выстрелом.
— Бей по веранде! — крикнул кто-то с улицы, и в ту же секунду частый дождь автоматных пуль обрушился на тонкие стенки и застекленные рамы.
Ник упал на пол, но сразу две пули попали ему в ногу и левый бок.
Огонь усилился, и стекла полетели вниз мелкими брызгами, а деревянные щепки разлетались со шмелиным жужжанием.
Дилонги чувствовал, что теряет сознание, и ему хотелось, чтобы хоть кто-нибудь зашел на веранду, прежде чем он отключится.
— Прекратить огонь! — донеслось снаружи. Потом «они» осторожно зашли на веранду.
— Все, он уже готов, — сказал кто-то, увидев лежащего в луже крови Дилонги.
Появилось еще несколько человек. Ник слышал, как их подошвы давят осколки стекла.
«Ну, Ник, пора…» — Собрав остатки сил, Дилонги резко приподнялся и яростно нажал на курок, стреляя во все неясные силуэты, которые ему удавалось рассмотреть.
Автоматная очередь в упор пригвоздила его к полу, а вслед за этим рядом с Ником грохнулось еще одно тело.
— Вот сукин сын, — сказал кто-то, — он прихватил с собой Геккерна!
Часы неволи тянулись бесконечно долго, и самым отвратительным было то, что Джим пребывал в полной безвестности и почти полной темноте. Место, в котором его содержали, представляло из себя металлический мешок — крошечное помещение, куда не проникал ни один посторонний звук.
Вместо туалета был небольшой вакуумный приемник. Воду можно было пить из нажимного штуцера, а еда подавалась через маленькое оконце в двери. Раз в несколько часов одна субкотлета — дешевый сырой полуфабрикат.
Не избалованный хорошей кухней, Джим ел и это. Он был настоящим охотником, и ему случалось попадать во всякие переплеты, однако еще никогда он не попадался так бездарно.
Все, что он помнил, — сильный удар по голове и больше ничего. Что случилось с Грэйс, Ником и Паризи, Форш не знал. На руке побаливал свежий след от укола, и Джим предполагал, что, уже оглушенного, его накачали каким-то наркотиком.
Громко лязгнул дверной замок, и в неясном свете Джим увидел человека в военной форме.
— Выходи, — сказал он.
Форш не заставил себя уговаривать и тотчас поднялся на ноги. Охранник посторонился, и, выйдя из своего каземата, Джим понял, что находится на судне.
В камере пахло неизвестно чем, но сейчас Джим улавливал знакомый привкус воздуха, тысячи раз пропущенного через ре генерационные решетки.
Появилось еще двое солдат, и они повели арестанта дальше, туда, где должна была решаться его судьба. Пока его вели, Джим рассмотрел их военные знаки отличия и эмблемы. Теперь он знал одно — его захватили спецслужбы Области Руфим.
Наконец Джима втолкнули в большое и светлое помещение. С непривычки он зажмурился и услышал чей-то голос:
