— Приготовились... — скомандовал монах. Боевики подняли оружие. Не спорю, я почувствовал себя очень неуютно. Никогда еще на меня не глядели двадцать стволов одновременно.
— Передайте брату Фредерику, что он ошибся, — сказал я. — А теперь давайте, не тяните...
Я взглянул на небо — хоть и не земное, но все равно голубое. Возможно, для меня и в самом деле все сейчас закончится.
— Огонь! — скомандовал монах, я невольно вздрогнул и закрыл глаза...
Ничего не произошло, я все еще был жив — я убедился в этом окончательно, приоткрыв глаза. Боевики, негромко переговариваясь, уходили назад в галерею, а у самого входа...
У самого входа стоял брат Фредерик. Заложив руки за спину, он медленно подошел ко мне, на губах его играла улыбка.
— Что ж, брат Ирвин, вы меня убедили, — сказал он. — Или, может быть, не Ирвин? — Фредерик с усмешкой взглянул на меня.
— Пусть будет Ирвин, — ответил я. — Говоря откровенно, мне не очень понравились ваши фокусы. — Я поморщился от боли в груди. — Наверное, я вернусь на Землю.
— Как, вы уже не хотите остаться? — В голосе Фредерика звучало притворное удивление.
— Нет. Я не люблю, когда со мной играют.
— Перестань, Ирвин... — Брат Фредерик доверительно похлопал меня по плечу. — Ты же сам знаешь, как трудно в наше время верить людям. Я должен был убедиться, что ты не лжешь.
— Только не говори, что это тебя убедило, — усмехнулся я. — Все равно не поверю.
Фредерик засмеялся.
— Брат Ирвин, ты нравишься мне все больше и больше. Думаю, мы с тобой сработаемся.
— Я ведь сказал, что хочу уехать.
— А если я попрошу остаться?
Вряд ли меня можно упрекнуть в черствости и неумении прощать обиды — в конце концов, мне не раз говорили, что я чертовски хороший парень. Выдержав подобающую случаю паузу — все это время Фредерик терпеливо ждал, — я посмотрел ему в глаза.
— Но ты обещаешь, что больше подобных экспериментов не будет?
— Обещаю, брат Ирвин. Если что будет не так, я тебя просто пристрелю.
У этого парня определенно было чувство юмора, и это не ускользнуло от моего внимания.
— Договорились, брат Фредерик. Я буду придерживаться тех же правил... — Я довольно нахально посмотрел монаху в глаза.
Фредерик улыбнулся — судя по всему, оценил глубину моей фразы.
— Сейчас тебя проводят в лазарет, потом отдыхай. На молитву можешь не ходить, еду тебе принесут. Остальное обсудим позже... — Повернувшись, брат Фредерик подошел к галерее и быстро скрылся из глаз.
— Идите за мной, брат Ирвин... — Один из конвоиров взял меня за руку. — Я провожу вас в лазарет.
Возражать я не стал.
Лазарет оказался довольно приятным местом. Здесь было несколько палат, мне выделили отдельную. Судя по тому, как со мной обращались, я таки влился в ряды Старших Братьев. Поразительная карьера, особенно если судить по затраченному времени. А вот интересно, что скажет на это брат Юлиан?
После того как вежливый и обходительный монах обработал мне рану на груди — судя по работе, это был профессиональный врач, — я с удовольствием забрался в мягкую чистую постель. Не прошло и пяти минут, как прямо в постель мне принесли ужин, на этот раз меня обслуживали две молодые смазливые монашки. Но да поверит мне Алиса, мое сердце не дрогнуло, я был неприступен и тверд. И это, клянусь здоровьем Ее Величества, было самым трудным за сегодняшний день.
Вскоре монашки ушли, оставив мне напоследок книгу с высказываниями святого Патрика. На вопрос о том, нельзя ли вместо чтения высказываний посмотреть видео или послушать музыку, монашки смутились и быстро ушли. Плохо, плохо брат Фредерик подходит к воспитательной работе. Придется в ближайшее время исправить этот существенный недостаток.
Потом я заснул, и глупо говорить о том, что жаловаться на плохой сон мне не приходилось. После жестких нар корабля и последних событий я действительно нуждался в отдыхе. Проснувшись, взглянул на свои часы — через несколько дней Алиса будет здесь. Затем посмотрел на большие настенные часы, показывавшие местное время. Три часа утра. Или ночи, если кому-то так привычнее. Заснул я где-то в семь вечера, итого я проспал примерно восемь часов, до утра еще часа три-четыре. Я вздохнул — спать не хотелось, но деваться было некуда, читать бредни святого Патрика не было никакого желания. Поэтому я просто перевернулся на другой бок и снова задремал.
Проснулся я совершенно одуревший от долгого сна. Прошел в прекрасно оборудованную ванную, умылся. Вернувшись к кровати, увидел вчерашних монашек и поднос с едой. Положительно, мне начинало здесь нравиться.
После завтрака за мной зашел уже знакомый мне мрачный монах, именно он командовал моим расстрелом.
— Доброго утра, брат Ирвин.
— Доброго утра — извини, не знаю твоего имени...
— Брат Пьер. Поторопись, брат Фредерик ждет тебя...
Отказываться от приглашения я не стал, благо чувствовал себя не так уж и плохо. Одевшись, быстро прошел за монахом.
Выходя из лифта, вновь увидел охранников, их лица были мне не знакомы — судя по всему, это была другая смена. Нас даже не остановили, из чего я заключил, что этот мрачный монах является одним из ближайших помощников Фредерика.
Сам Фредерик был в своем кабинете. Увидев меня, улыбнулся.
— Садись, Ирвин... Ты уже познакомился с Пьером?
— Да, брат Фредерик.
Фредерик улыбнулся.
— Вот что, Ирвин: пока мы здесь, наверху, забудь это глупое слово. Я для тебя просто Фредерик.
— Согласен. — Я поудобнее устроился в кресле. — Итак?
— Думаю, для начала надо ввести тебя в курс дела — почему мы здесь, чем именно занимаемся, чего хотим. После этого мы подумаем о том, чем займешься ты. Ты не против?
— Ну разумеется...
— Тогда слушай. Итак, все довольно просто...
Нельзя сказать, что рассказ Фредерика меня слишком уж поразил, я ждал чего-то подобного. Дела обстояли примерно следующим образом. Здесь, на Скагерраке, в распоряжении Фредерика находилось около двухсот монахов и порядка сотни монахинь — тех, кто остался после смерти брата Карона, прежнего главы ордена. Фредерик не уточнил, что стало с Кароном, я тоже не стал выяснять подробностей.
Итак, два года назад, заполучив в свои руки орден, Фредерик начал осуществлять уже давно задуманную им реформу.
Прежде всего ему не нравилась пассивность ордена, его невмешательство в общественную жизнь. По мнению Фредерика, это было большой ошибкой. Имея солидные финансовые ресурсы — упоминание о них меня особенно заинтересовало, — орден мог бы активно влиять на политику планет. Но для этого требовалось изменить психологию монахов, приучить их к мысли о том, что служение богу заключается именно в активном влиянии на людей. Переубедить тех, кто вырос на баснях о святом Патрике, было почти невозможно, любая попытка насильственного изменения философии привела бы к заседанию Совета Старших Братьев и отстранению Фредерика с поста главы ордена. Пришлось действовать более тонко, путем интриг и разного рода хитростей, в результате уже через год несколько наиболее ненавистных Фредерику братьев были вынуждены покинуть Скагеррак. На их место Фредерик привел других, более подконтрольных ему монахов. Получив большинство в Совете, снова выкинул наименее лояльных, заменив их на этот раз своими людьми со стороны. В итоге за два года в Совете не осталось ни одного неподконтрольного ему человека, все эти люди полностью разделяли взгляды Фредерика. А взгляды эти были более чем либеральны...
