— Твоя мечта вовсе не в этом, — возразил танат после новой паузы. — Она у тебя — за Рекой, но ты уже отчаялся добраться. А вторая половина твоей мечты — в Мире, куда ты снова идешь. Иди, Харон, иди, мы тебе мешать не станем.
Танат даже отошел, освобождая тропу. «А вот это мне уже не нравится. Совсем».
— Взгляни, Харон! — Меч таната указывал на лагерь, но, обернувшись, Харон понял, что смотреть нужно еще дальше.
Рябь добралась и до Той стороны. Ни Реки, ни берега за ней Харон не видел, закрывали палатки, но волны невидимого, провисшего колеблемыми складками занавеса теперь ползли оттуда, шевеление их было медленно, но неотвратимо.
медленно но неотвратимо тягуче-медленно и тягуче-неотвратимо
Где? Где уже приходило к нему это ощущение? Ах да, это же стрежень, лунные ножницы, непреодолимая для всех, кроме Перевозчика, грань. Миры закрываются? Граница Переправы двинулась, сюда?
— Смотри, Харон! Следи за ней, куда она качнется!
Рябящая занавесь раздавалась вширь, все дальше и дальше обнимая концами крыл черный небосвод, луна Того берега заплясала в ней, вертясь то ликом в привычных лунных морях, то испещренной кратерами изнанкой. Опять танаты — Харон посмотрел вскользь и опять не понял — сделали свое одномоментное, слаженное и какое-то судорожное движение, рябь почти сомкнулась с темной мглой по краям горизонта и перестала быть видимой.
— Ты правильно подумал, Харон. Ее лишь не видно, но она осталась. Она накапливается, не исчезая, и новая волна, быть может, стронет ее с места и погонит туда, за Реку, на Миры, которые беззащитны перед нею. А может быть, одной волны не хватит, чтобы погнать ее. Но придет и вторая, и сколько потребуется. Твой Мир стал опасен, Харон. Он всегда был опасен, но мы старались сдерживать его. Мы — это Перевозчик и его Дэш, и многие другие, о которых ты так и не успел узнать, служащие равновесию среди Миров, но, видно, наша служба недостаточна. Мы ничего уже не можем сделать.
Танат вложил свой черный меч в ножны, и то же по цепи сделали остальные. Только что все они стояли, держа мечи обнаженными, и острия неточеных полос черной бронзы были направлены в самую сердцевину ломающегося горизонта.
Как загоняли отправку на Ладью. Как вели Ключом взбунтовавшегося Перевозчика.
«Танаты тоже по-своему стараются, — подумал он с запоздалым раскаянием. — По-своему. Вот-вот. В этом вся и штука».
— Миры закрыты, — неуверенно возразил Харон. — Пока Ладья с Перевозчиком не подойдет к Миру, тот не откроется.
— От этого Миры не закроются ничем, и Перевозчик тут ни при чем.
— Это уже бывало в Мирах и меж ними?
— На нашей памяти — нет. Но кто может ручаться? — К танату возвращались обычные интонации. Он коротко засмеялся с дребезгом. — Прогуляйся в свой Мир, Перевозчик, пока он еще цел и пока ты — Перевозчик.
Он не стал ничего говорить, ни о чем спрашивать. Он просто обошел таната, как столб.
— К твоему приходу обратно Ладья будет стоять у берега. Для тебя и твоей, — смешок, — последней работы. Персональная.
Харон сделал усилие, чтобы не обернуться.
— Зачем ты здесь, Дэш?
— Я понял, что ты не придешь ко мне, и пришлось самому, хотя я не люблю этого места.
— Если гора не идет… Ты не хочешь меня выпускать? Тогда говорил бы прямо из Тэнар-камня. Чтоб наверняка. Тут я мог тебя не заметить, и тебе пришлось бы ждать моего возвращения. Я бы все равно пришел обратно, Дэш. Миры не могут обойтись без Перевозчика. Я усвоил.
Дэша Харон увидел неожиданно и, в общем, случайно. За один поворот до Тэнар-камня поднял глаза и наткнулся на внимательный взгляд из скалы. К нему пришлось взбираться, он был довольно высоко над тропою.
Вблизи Харон разобрал, что от Дэша, кроме взгляда, остался лишь неполный абрис лица, лба. Изображение — теперь видно, что это именно изображение — пропадало и появлялось неверными слабыми штрихами.
— Без Перевозчика — да. Как фигуры. Но мне жаль расставаться именно с тобой. Я к тебе привязался, ты мне симпатичен. Как и ты, я в свое время не решился потерять кое-какие свои чувства и до сих пор не пойму, жалеть об этом или радоваться. Я пришел попрощаться, Харон.
— Да что вы меня все хороните! Меня, себя, Миры, всю Вселенную, что еще?!
Харон был готов пожалеть, что взглянул вверх на тропе. Дэш сказал тихо:
— Вселенная — это такая частная величина. Сколько Миров, столько и Вселенных, но Вселенная — это еще не весь Мир.
— Танаты в таких случаях советуют мне прекратить бессмысленное жонглирование словами. Что-то они по-другому заговорили сейчас. Один даже «пока
ты — Перевозчик» сказал. «Пока». Время просачивается и к непреложной Реке?
— Время — это нечто гораздо более сложное, чем мы себе представляем. Отчего, по-твоему, танаты сказали тебе: «Пока ты — Перевозчик»? Тебе уже готова замена. Я предупреждал, нельзя бросаться такими словами.
— Значит много слово мое, — пробормотал Харон. Он был огорошен.
— Выходит, значит.
— Погоди, тогда какой мне смысл… Из моего Мира тот, кто должен заменить меня? — У него мелькнула сумасшедшая идея об Инке:
. — Да и нет, — сказал Дэш. -Да — из твоего Мира и нет — не та, о которой ты подумал. Ты ведь знаешь уготованное ей в твоем Мире — если он, конечно, сохранится. Ты догадался верно и на этот раз.
— Тогда кто же? Неужели ЭТОТ? Из-за которого заварилась вся…
— Не только из-за него Ты тоже вел себя не лучшим образом. Многие из живущих твоего Мира ведут себя не лучшим образом. Ты сам знаешь теперь.
— Значит, ЭТОТ…
— Так думают танаты, — сказал Дэш и вновь замолк со своим многозначным подталкивающим видом.
Харон сжал кулаки. Вот теперь вопрос о том, как ему следует вести себя и ради чего продолжать его дело, начинал утрачивать абстрактность.
— Ты меня пристыдил. Что я должен делать?
— Ничего, кроме того, что намеревался. Иди куда шел, надейся, что обгонишь неминуемое. Ничего нового я не могу предложить тебе. У тебя был плохой Даймон, Перевозчик. Даже если тебе повезет и Миры сохранятся, а ты вернешься на Реку, у тебя будет уже другой Даймон. Ты вернешься сюда навсегда, знай это! А я… у Даймонов тоже есть свой срок, Харон.
Перевозчик лихорадочно искал что сказать Дэшу. Он выбрал не лучшее:
— В моем Мире есть понятие справедливости. Здесь я его не нахожу.
