— Доктора Кобба?
— Он теперь мелкая сошка. Там сейчас находится Хантер Гаррисон и все прочие шишки, владеющие «Островом номер 1». А Освободитель и И.О. Директора Всемирного Правительства ведут там мирные переговоры. Колония так и кишит Очень Важными Заложниками.
Дэвид ничего не сказал.
Она коснулась его колючей от щетины щеки, а потом нагнулась и поцеловала в губы.
— Перестань об этом думать, — приказала ему Эвелин. — Просто оставайся в живых. Не делай ничего, раздражающего их. Сотрудничай с ними, а то они убьют тебя. Пожалуйста, Дэвид, оставайся в живых.
— Останусь, — пообещал он. Не беспокойся об этом.
Она снова опустила ему капюшон до подбородка и покинула его. Дэвид откинулся в кресле, мысли его неслись вскачь.
Тридцать шесть часов. Времени не хватит. Не хватит.
Никому из нас никогда не приходило в голову, что «Остров номер 1» может быть захвачен кучкой террористов. О, мы думали об этом и даже составляли на совещаниях по безопасности планы действий в случае непредвиденных обстоятельств, но это походило на то, как французская армия в тысяча девятьсот тридцатых составляла планы противодействия немецкому вторжению. Французы знали, что у них есть линия Мажино, и никакая армия не сможет преодолеть ее. Мы знали, что находимся в четверти миллиона миль от Земли и ближайшего террориста; реальность нашей уязвимости никогда не поражала нас на утробном уровне, там, где действительно живут люди.
— Конечно, шейх Хашими утаил от нас много жизненно важных сведений. Забавно, как человек может быть столь умен в столь многих отношениях и настолько полностью слеп относительно своей дочери. Тот же случай — интеллектуальное понимание против утробных чувств.
Но нельзя сомневаться — если бы мы приняли всерьез возможность захвата колонии террористами, если бы аль-Хашими сообщил нам все, что знал, мы могли бы избежать многих смертей.
Многих смертей.
Сайрес С. Кобб. Кассеты для несанкционированной автобиографии.
Зал выгрузки пассажиров больше не заполняли толпы народа. Красный ковер и бархатные канаты убрали. В противоположном конце зала торчали у стоек двое слегка скучающих таможенников среднего возраста, ожидающих когда трое пассажиров корабля пройдут через шлюз.
Маленький обеспокоенный на вид лысоватый человечек бесконечно сновал от таможенных стоек к шлюзовому люку. Он пробыл тут почти двадцать минут, дожидаясь, пока человек извергнет свою единственную важную пассажирку — дочь шейха.
Наконец шлюзовый люк распахнулся, и из него вышел причальный техник со странным выражением на лице. Он стоял в своем замызганном, чернорабочем комбинезоне, когда коренастый, напряженный на вид бородатый араб прошел через люк и занял место рядом с ним.
Лысый почувствовал озадаченность. Причальным техникам полагалось стоять снаружи, на причалах, а не здесь, где проходили пассажиры.
Тут через открытый люк степенно прошла молодая прекрасная женщина. Но она была странно одета для дочери шейха — в застегнутый на молнии комбинезон цвета пустыни, точно такой же, как у мрачного на вид араба. Комбинезон этот выглядел по меньшей мере на размер великоватым для нее. Она закатала штанины, и встречавший видел, что она носила мягкие кожаные сапоги, отлично подходящие для туристских походов. Бедра ее окружал прочный матерчатый ремень, а на плече висела большая черная дорожная сумка.
Сбитый с толку лысый переводил взгляд с араба на женщину. Почему они так одинаково оделись?
Но, несмотря на ее странный наряд, дочь шейха ни с кем нельзя было перепутать. Длинные черные волосы, высоко поднятый подбородок, властность аль-Хашими.
— Принцесса Бхаджат! — лысый поклонился, а затем поспешил объяснить: — Ваш отец, шейх, попросил меня принять вас, так как он не в состоянии покинуть проходящую сейчас политическую конференцию и встретить вас сам, но он проинструктировал меня…
Бхаджат, не обращая внимания, прошла мимо него к таможенным стойкам. За ней следовали еще трое смуглых молодых людей.
Двое таможенных инспекторов вытянулись во весь рост. Инспектор постарше попытался втянуть толстый живот и улыбнулся Бхаджат, когда та положила на стойку перед ним свою дорожную сумку.
— Предъявите, пожалуйста, удостоверение, — попросил он как можно любезнее. Его напарник за другой стойкой начал было спрашивать то же самое — и куда менее любезней — у добравшегося до него первым прыщавым юнцом.
Бхаджат обвела взглядом приемный зал и таможенные стойки.
— Здесь больше никого нет? — спросила она.
— Я пытался вам объяснить, — сказал ей лысый, — что все связаны идущей уже второй день политической конференцией, и не могли организовать вам подобающего приема.
Взмахом руки Бхаджат велела ему помолчать. А таможеннику сказала:
— Мое удостоверение в сумке. — И принялась расстегивать молнию на черной дорожной сумке.
Улыбка таможенника расширилась. «Интересно, какая одежда у нее там, оскорбится ли она, если я обыщу сумку вручную, вместо пропускания ее через рентген?»
Вместо документов Бхаджат вытащила из сумки плоский черный пистолетик. Тот отлично подходил к ее руке. Таможенник внезапно увидел уставившееся на него смертельное дуло.
Он так и ахнул.
— Ни слова, — предупредила тихим и приятным голосом Бхаджат. Теперь уж улыбалась она. — Идемте с нами.
Один из молодых людей перемахнул через стойку и безошибочно нашел кнопки, выключавшие работавшие в зале выгрузки телекамеры. Бхаджат заботливо расположилась так, что спина таможенника закрывала ее руку с пистолетом от обзора камеры.
Через люк шлюза хлынула орда мужчин и женщин, больше пятидесяти человек. Лысый ничего не понимая, уставился на них. Среди прочих появился и самый громадный человек из всех, кого он когда-либо видел, массивно возвышавшийся над головами других. Он еле-еле протиснулся через шлюзовой люк.
Дэвид прошел через люк сразу же за Лео. Когда он вступил ногой в зал выгрузки, его щекотнула легкая дрожь от возвращения домой. Он знал каждую истертость на кафеле пола, каждую трещинку на пластиковом покрытии стен.
Но он вспомнил про стоявшую перед ним страшную задачу, и под этим сокрушительным пониманием дрожь пропала.
Эвелин шла рядом с Хамудом. Они по-настоящему не доверяют мне, знала она. Но она была единственной среди них, действительно бывавшей раньше на «Острове номер 1», если не считать Дэвида, которому, как они знали вообще нельзя было доверять.
План Бхаджат действует неплохо, подумала Эвелин. Меньше чем за пять минут взяты причалы и зал выгрузки. Причальных техников и троих стариков у таможенных стоек тщательно связали, заткнули рты кляпами и привели в бессознательное состояние инъекцией наркотиков. А теперь партизаны рассеялись по своим целям.
