— Что случилось?
— Да гангстеры опять разборку учинили. На этот раз прямо на лётном поле, другого места не нашли. Человек десять подстрелили или больше.
Пока полиция убирала тела, собирала гильзы, дивилась на «Гепарда», бегала в технический ангар, посадку на Париж не объявляли. Наученный мною водитель трапа сказал, что ему приставили к затылку пистолет и заставили ехать. Ещё он сказал, что два бандита уехали на машине в сторону Нью-Йорка. Полиции никак не могло прийти в голову, что участники этой «разборки» находятся в толпе пассажиров «Супер Констеллейшена» и возмущаются задержкой рейса на Париж. А я внимательно всматривался в тех, кто ожидал отправки рейса. Среди возмущающейся и галдящей толпы выделялись трое. Выделялись они своим спокойствием и тем, что непрестанно озирались, словно высматривая кого-то. Мне было ясно, кого они высматривали.
В конце концов, с задержкой почти на час объявили посадку на Париж. Я увидел, что из обнаруженной мною троицы на посадку прошли только двое, и обратил на это внимание Коры. Она, казалось, не услышала меня. Такой я её ещё ни разу не видел. Она была вся напряжена и как бы прислушивалась к чему-то. Я снова повторил свои слова, и лишь тогда она ответила:
— Да-да! Это — серьёзно, они что-то затевают. Но ещё серьёзней другое. Здесь сам Фарбер!
— Ты его видела?
— Нет, но я чувствую его присутствие.
— Плохо дело?
— Хуже некуда. Ему оружие не потребуется.
— То есть, как? Он способен справиться с нами голыми руками?
— Нет, не то. Долго объяснять. Пошли на посадку. Оставаться здесь всё равно нельзя. А с теми, что на борту, мы справимся.
Едва мы прошли за стойку регистрации, как меня охватил жуткий страх. Даже не страх, а ужас. Такой, что я почувствовал, как все волосы встали дыбом, а между лопатками потекли холодные струйки. Колени задрожали, и я чуть не упал. Анита подхватила меня.
— Что с тобой, Рауль? — испугано спросила она.
— Сам не знаю, — ответил я сквозь зубы и закрыл глаза. Мне вдруг показалось, да нет, не показалось, я точно знал, что если я поднимусь на борт самолёта, он тут же взорвётся. Может быть не тут же, но уж на взлёте — наверняка, а над океаном — на все сто пятьдесят процентов. Мерещилось ещё что-то, Время знает что, но не так отчетливо. И некуда мне было девать этот страх, и ничего я не мог с ним поделать. Словно, я был не хроноагентом, а кисейной барышней с чрезмерно гипертрофированным воображением, да ещё и склонной к истерике.
— Зато я знаю, — свистящим шепотом проговорила Кора, — Это — Фарбер. Он пытается задержать нас.
Кора была бледна, она тяжело дышала, на лбу её выступили крупные капли пота. Я понял, что с ней происходит примерно то же самое. Но держалась она лучше меня.
— Держись, Матвей! Ты же хроноагент! Мобилизуйся!
Но мобилизация не получалась. Слишком велика была навалившаяся на меня сила. Никакие напряжения воли не могли заставить меня сделать ни одного шага к самолёту. Наоборот, мне очень хотелось бежать от него и бежать не куда-нибудь, а на автостоянку. Конкретно, к коричневому Паккарду. Поняв моё состояние, Кора приняла решение:
— Уходи, Матвей, я постараюсь прикрыть тебя.
Она остановилась и закрыла глаза. И тут же я почувствовал себя немного легче.
— А ты? Что будет с тобой?
— Ничего страшного. Он не знает, что я здесь в своём теле работаю, и мою Матрицу заблокировать полностью нельзя. А вот тебе здесь оставаться опасно. Уходи!
— А почему с Анитой ничего не происходит?
— А её он всерьёз не принимает, его интересуем только мы с тобой и микроплёнка.
— Тогда отдадим её Аните. Пусть она летит, а мы с тобой останемся.
— Нельзя! Тебе нельзя оставаться. Он отделит твою Матрицу от носителя и уничтожит её: и здесь, и у вас! Уходи! Я не могу долго прикрывать тебя.
— Но ты рискуешь собой!
— Ничуть! Я же родилась в Биофазе и могу многое такое, о чем он и не догадывается. Но тебя я долго блокировать не могу. Уходи, Время тебя побери!
— Прощай, Кора! И спасибо за всё.
— Прощай, Матвей! Прощай, Анита! Храни вас Время! Бегите же!
Мы с Анитой почти бегом устремились к самолёту. На ходу я обернулся и увидел, что Кора пошла по направлению к автостоянке. И тут же давление, которое я ощущал после того, как Кора начала прикрывать меня, упало почти до нуля. А когда мы поднялись на борт самолёта, оно исчезло совсем.
«Как-то Кора сможет устоять против этого Фарбера, если он может так влиять на психику?» — с беспокойством подумал я. Но, наверное, Кора всё-таки знала, что делала и на что шла.
В самолёте было около восьмидесяти пассажиров. Пара, которую я заметил при посадке, сидела в головной части салона. Мы с Анитой расположились ближе к хвосту. Анита села возле иллюминатора, а я — ближе к проходу. Запустили двигатели, и «Супер Констеллейшен» начал выруливать на полосу. Я не спускал глаз с парочки, что сидела впереди. Но они вели себя спокойно.
Самолёт взлетел и набрал заданную высоту. Стюардессы прошли по салону, проверили всё ли в порядке и ушли готовить к раздаче «Кока-колу» и спиртное. В этот момент двое, за которыми я наблюдал, поднялись со своих мест. Один быстро прошел в пилотскую кабину, а другой встал в голове салона и достал из-под плаща автомат Томпсона.
— Спокойно, господа! Всем оставаться на своих местах! Если никто не будет дёргаться, всё пройдёт спокойно, и ничего особенного не случится. Самолёт приземлится в Галифаксе, где мы выведем одного пассажира. Потом вы полетите дальше в Париж.
Я потянулся за «Писмейкером» и тут же почувствовал, как в бок мне упёрся ствол пистолета.
— Спокойно, испанец! Сиди и не рыпайся!
Сидевший через проход от меня полный бизнесмен смотрел недобрым взглядом и усмехался.
— Вам нужна микроплёнка? — спросил я.
— Не только. Нам приказано доставить так же и тебя. Но если ты будешь дёргаться, нам разрешено не брать тебя живым. Понял? И вы, мисс, не делайте резких движений. Я могу испугаться и выстрелить.
Он снова усмехнулся, а я ответил ему улыбкой. Этот тип думал, что их дело уже в шляпе. Я посмотрел на Аниту и опять улыбнулся. Девушка смотрела на меня испугано и обречено. Она тоже решила, что мы окончательно проиграли. Ну что ж, посмотрим. Матвей Кривонос ещё не сказал последнего слова.
Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и сосредоточился. Секунд через пятнадцать своего субъективного времени, которое значительно ускорилось, я быстрым движением распрямил лежавший на спусковом крючке палец, взял Кольт за ствол, выдернул его из неподвижной руки и стукнул «пожилого бизнесмена» рукояткой по лбу. У того, что стоял в голове салона с автоматом, была неплохая реакция. Он успел заметить неладное и направил в мою сторону ствол автомата, перед тем, как получил пулю из «Писмейкера».
