Я сползла по стене, уже не пытаясь удерживать всхлипы. Сергей устроился рядом на корточках, демонстрируя полное отсутствие сочувствия. Старый арр, похоже, в одинаковой степени не любил и Аррека (низшие арры вообще, как я заметила, от своих аристократических братьев не в восторге), и меня (а за что ему меня любить?). Нянчиться с нашими разбитыми сердцами он определённо не собирался.
Я не знала, что делать с этим смертным. С одной стороны, он, вне всякого сомнения, мой риани. Однако при этом Сергей плевал с высокой башни на весь этикет, выработанный за тысячелетия сосуществования принципиально различных существ в состоянии спаянности сознаний. А именно: в чужие мысли не лезть, если залез — вида не подавать. Мне отчаянно не хватало изощрённой, порой даже жестокой вежливости Дельвара и Л’Риса. Мне вообще не хватало их. Где-то глубоко внутри, лишь слегка затянутые плёнкой изменения, кровоточили и гноились раны, вызванные потерей двух таких близких существ. А ещё глубже — ещё раны. Из тех, что не затянутся никогда...
За пару десятилетий потерять пятерых риани. И двух мужей. Растём, однако...
Я хлюпнула носом, обиженно посмотрев на невозмутимого человека.
— Так лучше, — упрямо попыталась утвердить свою позицию.
— Дура, — констатировал Сергей, переходя на ты. И тут же поправился. — Два дурака.
— Почему два? — мгновенно взвилась на защиту своего ненаглядного. — Это было моё решение. И я его намерена придерживаться.
Арр вздохнул.
— Точно дура. Ты что, действительно думаешь, что Аррек бы тебя отпустил, если бы сам не хотел уйти? — Это было как удар в солнечное сплетение — жёсткий, подлый. Я задохнулась, пытаясь многоуровневым изменением вытравить обиду и ощущение предательства. Значит, всё-таки не стерпел измены... А ты чего хотела, девочка? Спасти мужа. Вот и спасла. Радуйся!
Тебе остаётся только радоваться...
А Сергей тем временем продолжил.
— И что вас так тянет друг друга спасать? Что ты, что он... Будто можно кому-то помочь, раздирая любовь на мелкие кусочки...
— Да он-то тут при чём? — Я почти кричала. Нет, услышал бы кто со стороны — разговор двух психов.
— Да при том же, что и ты. Всё защитить тебя пытается... от себя самого.
— Этот... Этот смертный думает, что сможет мне повредить?
Вновь задохнулась, на этот раз от возмущения. Сергей закатил глаза, и я задумалась. Вспоминая. Анализируя.
Сдаваясь, махнула рукой.
— Я Аррека действительно боюсь. Очень, — вынуждена была наконец признать очевидное. — А мой страх обычно куда умнее меня самой. Значит, он действительно опасен.
Я озадаченно опустила уши, а арр-лорд издевательски расхохотался, покачиваясь на носках.
— Сказать, что дарай-лорд, у которого ген-карта на тридцать один процент совпадает с картой Ольгрейна арр-Вуэйн, всего-навсего «опасен», это всё равно что сказать, что Джессандра Гордая была всего-навсего мутантом.
— А кем была эта... Джессандра?
— Не важно. Золотая моя, твой ненаглядный не просто опасен. Если ты будешь продолжать устраивать ему нервотрёпку вроде сегодняшней, то кончится всё твоей скорой и бесславной кончиной. В лучшем случае — по тому же сценарию, что и у Лаары. Но скорее всего тебя возлюбленный пришибёт собственноручно.
Это что, должно было убедить меня вернуться к мужу?
— Учту.
— Умница. А теперь на счёт «три» взяла себя в руки, подобрала сопли и пошла отдавать приказы. Мне надо попасть в генштаб этого вашего оливулского флота как можно быстрее. Три!
Я сама не поняла, когда успела встать на ноги, когда начала создавать портал к Оливулу. Ауте, да где этот человек научился так командовать?
Теперь стало немного понятнее, почему Нефрит перед смертью попросила его (насчёт «приказала» у меня уже никаких иллюзий не было) «приглядеть» за мной и за всей Ойкуменой. Этот и вправду приглядит.
Ауте, с кем же я связалась?
Традиции — это то, на чём держится любая армия. Так мне сказал Сергей, когда пытался объяснить, почему мы после долгих часов всяких бюрократических проволочек должны пристыковываться к флагману на катере, вместо того чтобы приказать поднять защитные экраны и просто туда телепортироваться.
— ...Просто представь, что в разгар схватки внутрь генштаба портировалась десантная группа противника. Оно тебе надо?
— Мы не десантная группа противника. — «Что бы ни думали по данному поводу оливулские генералы. Или, если на то пошло, рядовые».
— Если опускать защитные экраны всякий раз, когда кто-то хочет попасть внутрь, процедура станет рутиной. И любой, даже посредственный, диверсант сможет её продублировать без особых проблем.
— Мы не «кто-нибудь»! К твоему сведению, я — императрица этих двинутых. Могли бы сделать исключение! Это попахивает оскорблением, причём намеренным.
Терпение арр-лорда было просто безграничным. А ещё он умел без труда делить внимание между тремя постоянно выводящими данные мониторами и одной демонстрирующей дурной характер девчонкой, что и делал в данный момент. С этакой рассеянно-добродушной иронией, которая в Арреке довела бы меня до белого каления. Теперь вопрос на засыпку: почему тогда я так отчаянно желала увидеть на этом месте именно Аррека?
Нет, лучше не отвечайте.
— Почти в любом другом флоте это было бы оскорблением, согласен. Но оливулцы — это оливулцы. Почему, ты думаешь, такая миниатюрная империя умудрилась заполучить славу одной из сильнейших? Воинский долг — для них это свято. Они не просто впитывают верность воинскому долгу с материнским молоком. Это наследуется гораздо раньше. И потому, если в любом другом месте «исключение» означает именно визит большой шишки, то здесь это слово можно расшифровать как «только в самых экстремальных ситуациях». Экстремальная же ситуация в нашем случае начнётся где-то часов через двадцать, а не сейчас. И, честно говоря, я предпочитаю именно такой расклад. — Пауза. — Хотя, учитывая, что это именно твой визит, наши бравые генералы (не говоря уже о рядовых) в данный момент получают колоссальное моральное удовлетворение от того, что их традиции позволяют им это. Так сказать, совмещают приятное с необходимым.
Я закатила глаза.
— И откуда ты всё это знаешь?
Сергей вновь пожал плечами.
— Армия — это школа жизни, о моя торра. — И, немного подумав, добавил: — Но лучше быть неграмотным.
Ауте, меня угораздило влипнуть в риани-философа! Как будто Л’Риса с его поэтическими потугами было мало!
* * *
Скажу откровенно: тогда я ещё понятия не имела, во что меня угораздило влипнуть.
