— Отец Александр, — высокий бокал с изящной тонкой ножкой приподнялся над столом. — Позвольте поднять первый тост за вас! — Бледное лицо священника вытянулось от удивления. — Благодаря таким людям как вы у этой бедной страны еще есть надежда на будущее. Пока среди эти фанатиков и варваров встречаются люди, принимающие верховенство нордической расы, Россия не потеряна, — три хрустальных бокала соприкоснулись и нежный звон поплыл по помещению. — Нам бы хотелось с вами серьезно поговорить…
Священник с трудом проглотил кусок копченной свинины, который при этих словах колом встал у него в горле, а в голове лихорадочно забегали мысли. «Что ему еще от меня надо? Я же все сказал… Не уж-то из-за Мыколы?! Догадался, что тот никакой не партизан? Или нет?». Его лицо мгновенно сменило цвет, становясь из бледного багрово красным.
— Что вы так? — дружеским голосом спросил полковник. — Отто, воды! Вот, вот, лучше? Хорошо… Скажу вам честно, мне нет никакого дела до ваших религиозных распрей, — он зацепил вилкой небольшой кусочек сыра и изящным движением оправил его в рот. — Мне совершенно все равно, что происходит там у вас. Однако, меня очень заботит другое…
Святой отец кажется начинал понимать, о чем хочет поговорить всесильный глава СД.
— … Живой лес, святой отец, — негромко произнес полковник. — Меня интересует только это. Что вы думаете об этой секте? Где она появилась? Как устроена? Кто в ней верховодит? Все! Я должен знать все!
Судорожно сглотнув, отец Александр залпом выпил стоявший перед ним полупустой бокал с водой.
— … Я, господин полковник, я готов…, — внутри него все сжималось от страха перед репутацией сидящего напротив него человека. — Я готов рассказать все, что знаю…, — он попытался встать с места, о был остановлен небрежным движением руки. — Они появились как-будто из ниоткуда. Сразу же после напад…, — на секунду священник поперхнулся, но сразу же продолжил. — Прихода доблестных немецких войск. Сначала их было немного… Да, несколько человек в одном селе, пара в другом. В моем приходе вообще сначала их не было… Первый раз я увидел их в Малых Хлебцах, когда на богослужение приезжал, — Отец Александр говорил медленно. — Я говорил с одной прихожанкой… Она такого рассказывала, господин полковник, что у меня не поворачивается язык повторять эту мерзость, — тот нетерпеливо дернул головой. — Она говорил, что разговаривала с Богом, — его голос на какое-то мгновение опустился до шепота. — … Они все там сошли с ума! Приносят жертвы Дубу. Это настоящие язычники! — кровь вновь ударила ему в лицо. — Они говорили, что Христа нет! Нет Святой Троицы! — он автоматически перекрестился, не переставая рассказывать. — Сволочи, истинно сволочи! Прости меня Господи!
Немцы внимательно слушали разошедшегося священника, даже не делая попытки его прервать.
— … Они дереву молятся! Дубу! Обычной деревяшке! Говорят, он являет им истинные чудеса! Прости Господи, какой бред! Только истинный Бог может являть чудеса… — в избытке чувств он не раз и не два хватался за свою бороду, отчего ее роскошные космы растрепались и стали напоминать метелку. — Они даже хуже большевиков! Тьфу! — его выпученные глаза с неким вызовом смотрели на полковника, мол, вот как я грозен. — Как же так?! Разве может божественная благодать исходить от дерева?! Никогда! Они же совсем меня не слушают! Меня, пастыря господня!
Вдруг откуда-то со стороны раздался скрипучий каркающий звук, который заставил вздрогнуть всех сидящих за столом. Это был смех — громкий, прерывающийся и в тоже время захлебывающийся. Смеялся человек, стоявший у стены, а точнее висевший на на веревке, обмотанной вокруг его туловища. Его слезящиеся блестящие глаза, четко выделявшиеся на багровом распухшем лице, неотрывно смотрели на священника.
— Ха-ха-ха! Благодать… Ха-ха-ха! — на несколько секунд его смех захлебнулся и он начал отхаркивать кровь и слюну. — Тьфу! Какая к лешему благодать?! Откуда ей взяться в этих пропитанных кровью и ненавистью каменных коробках? Где ты там видел Бога?! А? Ха-ха-ха! — кроваво-синее тело, прикрытое рваным тряпьем, еще недавно бывшим вполне себе приличным костюмом. — Ха-ха-ха! Бог… Да и как ты вообще мог его увидеть?! Жирная сволочь, жрущая с рук врага и подбирающая за ним дерьмо! Что ты там мог найти?! Пастырь…, — в последнее слово, которое он еле слышно прошептал изгрызенными в кровь губами, было вложено столько презрения и ненависти, что проняло даже немцев.
Изящный столик, на котором продолжали стоять остатки закусок и недобитое вино в бокалах, с жалобным скрипом опрокинулся. Вне себя от переполнявшей его злобы отец Александр буквально взлетел со стула.
— Заткни свой поганый рот, жидовская подстилка! — полные белые руку, выглянувшие из задравших рукавов рясы, взметнулись в вышину и с яростью там затряслись. — Как только твой рот посмел изрыгать такие речи?! — его внушительная фигура стремительно двинулась к избитому человеку.
Дернувшийся было ему на встречу солдат, незаметно стоявший все это время у стены, остановился. Полковник сделал ему знак, оставаться на месте. «Как все это неожиданно получилось, — думал глава СД, мысленно аплодируя свой изобретательности. — За те два часа он не произнес ни слова, как и все остальные… А ведь тут не мальчики сидят. Они прекрасно знают свое дело и умеют разговорить лучше всякого падре, — он неотрывно наблюдал за священником, рьяно жестикулирующим и выливающим на висевшего человека целый поток брани. — А надо было лишь привести еще одного фанатика… Ха-ха-ха… Думаю, сегодня мы узнаем много нового и интересного».
— Замолкни, дьявольская тварь! — отец Александр с развевающимися длинными волосами, задравшейся роскошной седой бородой и выпученными красными глазами, казался средневековым священником, который в лучших традициях инквизиции приступил к изгнанию дьявола. — Ты отринул истинного Бога и гореть за это тебе в аду! — его руки вытянули вперед массивный позолоченный крест с фигурными вставками из цветного стекла.
— Оттащите его, — быстро приказал полковник, увидев, как святой отец попытался ударить висевшего тяжелым крестом. — Он мне нужен живым! Черт! Быстрее! — пока солдат среагировал, священник успел сильно приложит задержанного. — Держите его! — разъяренный святой отец не обращал внимания на копошившегося рядом тщедушного солдата, который ничего не мог противопоставить его мощным телесам. — Отставить! Отставить! — надрывал горло полковник.
Наконец, с помощью прибежавшей сверху пары часовых разбушевавшегося священника удалось оттащить.
— Не надо нас так огорчать, отец Александр! — жестко произнес глава СД, кончиками пальцев держа тяжелый крест, покрытый багровыми пятнами. — Я не потерплю никакого самоуправства! Вам ясно?! Порядок и дисциплина прежде всего!
— Не сдержался, господин полковник, — тяжело дыша, пробормотал священник. — Не сдержался, услышав поганые его речи… Господа Бога хулил своими мерзкими словесами…
— Ха-ха-ха…, — затхлое, пропахшее тяжелым запахом крови, помещение вновь прорезал скрипучий смех. — А как же милосердие, святой отец? По вере твоей, а? — сверкающие влагой глаза по-прежнему с вызовом глядели на священника; казалось для этого человека вообще ни существовало остальных. — Что, не крепко ты в своей вере?
Державшие священника солдаты чуть не отлетели в сторону, когда мгновенно впавший в бешенство святой отец попытался добраться до своего врага.
— Я… Я… тебя…, — его горло с хрипением выбрасывало пропитанные ненавистью слова.
— Ха-ха-ха, — вновь рассмеялся тот, наблюдая пытавшегося вырваться священника. — Слаб ты духом! — его голос стал серьезным. — Поэтому и в вере своей ты слаб. Нет в тебе крепости, а оттого нет и кротости… Гнева, ненависти и зависти в тебе много. Прет это из тебя, оттого ты и слаб…, — он с трудом встал на ноги, отчего веревка на груди ослабла. — Совсем ты слаб! — его правая рука вынырнула из лохмотьев, в которые превратилась его одежда, и потянулась вверх. — Сейчас ты увидишь, как мы крепки в нашей вере…
Никто не ожидал того, что произошло дальше. В принципе и помешать этому никто бы и не смог. Солдаты крепко держали святого отца, который от этого толком-то и пошевелиться не мог. Лейтенант, племянник главы СД, вообще стоял ближе в выходу из подвала, откуда было слишком далеко. Единственный из всех, кто бы смог хоть что-то предпринять, это полковник, но он смотрел на все происходящее больше из анатомического интереса и поэтому даже не дернулся, когда произошло это.
— А ты можешь принести своему богу такую жертву?! — время словно замедлилось. — Сможешь, святой отец?! — голос захрипел, когда кроваво-грязные пальцы, поправив длинную прядь волос на лице, впились в правый глаз. — Что молчишь, святой отец? — из-под копошившихся пальцев брызнула, словно при вскрытии нарыва, кровь и сукровица. — Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — его голова задралась назад, а рука поднялась вверх. — Ха-ха-ха! Отец, услышь меня?! Отец! Это тебе… — в его пальцах был небольшой склизкий комок плоти. — Отец, ты меня слышишь?!
