Спереди показалась многоэтажка замысловатой формы, выделяющаяся на фоне тёмно-синего неба черным силуэтом. За зданием виднеется алое зарево — полыхают костры в бочках. Подкрался к двери центрального входа, моля всех мыслимых и немыслимых богов, о том, чтобы она была открыта. Выдохнув, положил руку на ручку и толкнул. Слегка скрипнул замок и дверь пошла внутрь. Облегченно выдохнул, и вошел.
В помещении темно, как в пещере. Сколько ни старался вглядываться, не мог различить даже стены в нескольких метрах от себя. Пришлось достать телефон, и, зажав пальцем вспышку, включить фонарик. Свет диода, проходя через кожу и окрашиваясь красным, немного осветил коридор, обрисовывая прямоугольники дверей. Пошел вдоль стены, стараясь не напороться на лавочку или растение в горшке. Табличка с обозначением пожарной лестницы на стене. Дверь тоже открыта, если выход на крышу тоже будет не заперт, то это будет один из самых удачливых дней в его жизни. Ступенек много. Уже на пятом этаже выдохся, карабин в руках начал казаться неподъемным.
«Лучше бы спортом занимался, чем бухал.» — Подумал про себя и продолжил подниматься, опираясь одной рукой на перила.
На десятом этаже уперся в дверь. Массивную, железную, но запертую на простой засов. Вышел на крышу. Блуждая по коридорам здания, потерял ориентацию, в каком направлении двигаться, но зарево костров подсказало. По короткой лестнице поднялся на второй уровень крыши и пошел к краю. Гудрон хорошо скрывал звуки шагов и снизу не видно, что происходит наверху, поэтому шел сильно не прячась. Подойдя к краю, улегся поудобнее, поставил сайгу на бортик и посмотрел в оптический прицел.
На площади перед собором оживленно. Насчитал восемнадцать человек, все мужчины разного возраста. Двое стоят у автозака [43], скорее всего в нем держат пленных. Остальные столпились возле трех крестов, лежащих на земле, рядом с ямами. Все вооружены, двустволки, автоматы Калашникова. Слушают мужика в рясе с крестом, который бьется в конвульсиях молитвенной речи, размахивая руками и осеняя себя крестным знамением. Отзвуки его криков доносятся даже до крыши. Навел перекрестье милдота [44] на грудь кричавшего, прямо на распятие. Желание выстрелить нестерпимое, но сомневался попадет ли. Оптическими прицелами пользоваться не умел, и куда точно полетит пуля не знал. К тому же, сразу выдаст свою позицию, фанатики набегут раньше, чем успеет спустится вниз, отбиться не будет никаких шансов. Поэтому оставалось молча наблюдать за оратором, и сжимать зубы от беспомощности.
Из группы слушавших выступление, отделилось несколько человек и двинулись к автозаку. Открыв дверь кунга, фанатики вытащили избитого до невозможности человека. Присмотрелся внимательнее и громко выматерился, на несколько секунд отвернувшись от прицела. Эмиль. Пепельные волосы окрасились в бардовый, борода склеилась от запекшейся крови, один глаз заплыл. Старика несли на руках, сам идти не мог. Безвольно опущенная голова качалась из стороны в сторону. Из автозака раздался пронзительный детский крик. Князев перевел прицел на источник звука. Из двери на секунду показалась голова Жени. Девочка кричала, и рвалась к Эмилю, протягивая руки. Один из фанатиков небрежно пихнул ее обратно, толкнув ладонью прямо в лицо и захлопнул дверь.
— Я тебе эту руку отрежу и в жопу запихаю. — Сказал вслух, словно сектант его услышит.
Тем временем люди на площади оживились. Эмиля подтащили к кресту. Растянули руки вдоль перекладины и прижали. Псих в рясе стоял с молотом и большими, не меньше тридцати сантиметров в длину, гвоздями. Остальные обступили распятие вокруг, и покачивались в такт монотонному бормотанию. Прижав острие гвоздя к середине предплечья, прямо между костями, главный сектант на секунду вознес молот к небу, что-то прокричал, и опустил вниз. Гвоздь пробил руку и вошел в свежеструганное дерево на несколько сантиметров. Эмиль вздрогнул, но не закричал и не начал вырываться. Толпа взорвалась ликованием. Несколькими ударами, глава секты загнал гвоздь и переключился на другую руку. Завершил последним через ступни. Для надежности, дополнительно закрепили конечности несколькими оборотами колючей проволоки. Последним штрихом надели на голову венок из той же колючей проволоки, и, чтобы не спадал, натянули как можно ниже, обдирая кожу до кости.
Крест подняли, протащили до ямы, опустив основание в землю. Несколько человек держали распятие снизу, остальные толкали вверх. Когда конструкция приняла вертикальное положение, яму закопали, утрамбовав землю до плотности камня.
Саша смотрел на это, скрипя зубами. Единственное, что сдерживало от беспорядочной стрельбы по тварям — Женя. Если собой он мог рискнуть, то девочкой нет. Она и так слишком много хлебнула за свою короткую жизнь, и он просто обязан ее спасти. А если ввязаться в бой, то шансов будет мало, и не известно, чем это обернется для пленников. На секунду задумался, что возможно это и есть его смысл жизни, для этого и пережил эпидемию. Что бы оберегать её, быть своего рода ангелом хранителем. Только вот, хренового ангела выбрали. Вспомнил, как трусливо сбежал, скривился, и еще сильнее сжал цевье винтовки.
Тем временем к кресту подтащили две бочки с огнем, подсветив Эмиля багровым. Старик не двигался. Князев внимательно присмотрелся. Еще дышит, грудь медленно, но колышется. Лишь бы дотянул, пока придумает как их спасти. Толпа вокруг распятия зашлась молитвой, воздев руки к небу. Глава секты стоял прямо по середине и трясся, словно в приступе эпилепсии.
«Как разойдутся, спущусь вниз. Они, вроде, все перед храмом тусят. Охраны и постов не видно. Надо найти канистру с бензином, и устроить пожар. Поджечь храм с противоположной стороны. Эх, жаль гранат или мины нет, так бы устроил засаду. Пока будут заниматься тушением, на машине подъехать к кресту. Надо найти клещи, перекусить проволоку и гвозди. Подожди, а Женя и охранники возле автозака? Да они скорее всего побегут тушить, так что сняв Эмиля, подъезжаю к грузовику, забираю девочку и сваливаю. Бензин, кусачки, машина. Но сначала дождусь пока уйдут».
Взглянул в прицел. Толпа перед крестом продолжала раскачиваться в такт молитве. Глава секты стоял в руках с неким подобием копья: к деревянному шесту армированным скотчем примотан широкий кухонный нож. Фанатик подошел ближе к распятию, поднял руки к небу, потряс своим оружием и под вой толпы всадил клинок под ребра Эмилю. Старик дернулся и беззвучно открыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Люди вокруг пали на колени и начали бить поклоны, осеняя себя крестом. Сектант в рясе одним рывком вытащил копье из раны и начал подносить его к головам склонившихся людей, прислоняя окровавленное лезвие к темени.
Князев не выдержал. Ярость затмила глаза и трезвый рассудок. Подскочил и ринулся к выходу с крыши, забыв о любой осторожности. В голове пульсом билась только одна мысль — убить. Сколько их не важно, выживет ли он, тоже не важно. Главное — забрать как можно больше этих тварей. На какое-то время забыл даже о девочке.
По лестнице вниз не бежал, а прыгал через несколько ступеней, оглашая здание гулким эхом. Свет от фонарика в телефоне хаотично метался по стенам. Как дежавю, перед глазами всплыл побег из горящей квартиры. Тоже лестница, тоже прыжки через ступеньки, только тогда бежал «от», а сейчас «к». Вспомнил неудачное приземление, вывихнутую ногу, ушибленное плечо и сбавил темп. Не хватало еще сейчас расшибиться по пути. Входную дверь открыл с удара ноги. Повернул за угол, и со всех ног побежал в сторону храма. Когда почти добежал до конца здания и приготовился выскочить с поднятым карабином, его резко дернули за плечо и повалили на землю. Начал брыкаться, пытаясь встать, но чье-то колено придавило к земле, выбив дыхание. Сайгу вырвали, оцарапав ремнем руку. Потянулся к пистолету в кобуре, но человек над ним предугадал движение, вывернув Саше руку, и выкинув пистолет в сторону.
