Идея создания заправочных станций была проста. Их подвешивали в свободном пространстве в стартовых точках, где они с помощью парусов собирали энергию и запасали ее в литиево-дейтериево-ирридиевых батареях. Всякий вновь прибывший прыгун имел возможность перекачать энергию в свои емкости либо напрямую, подсоединившись к ячейкам, расположенным на станции, либо с помощью направленного электромагнитного излучения, что было менее эффективно. В этом случае процесс подзарядки занимал несколько часов вместо нескольких дней.
К несчастью, подобных систем, как «Олимпус», во Внутренней сфере осталось мало. Когда-то, во времена Звездной Лиги, их были сотни. В каждой важной звездной системе по две — в точках зенита и надира, а в большинстве менее важных или отдаленных пунктов по одной. С началом гражданских войн заправочные станции стали главными и первостепенными по своей стратегической важности целями. Потом, когда обнаружилась нехватка высокотехнологичного оборудования, начался откровенный грабеж этих сгустков человеческого гения, напичканных самыми совершенными системами, которые только могли создать ученые и инженеры Звездной Лиги. Все понимали необыкновенную важность и невосполнимость подобных станций, и все равно рейды продолжались. Сначала разграблению подвергались энергосберегающие батареи, затем принялись тащить все, что попадало под руку: самое совершенное оборудование, обеспечивающее связь, компьютеры, электронную начинку, навигационные системы. В конце концов большинство подобных станций совершенно вышли из строя.
Трагедия дичающего человечества обнаружилась через два с половиной столетия, когда в наступившую более-менее спокойную эпоху выяснилось, что нынешние поколения не в состоянии не только создать новые станции, но и отремонтировать еще сохранившиеся «Олимпусы», которые в общем-то было несложно починить. Беда, как говорится, не приходит одна. Большое количество станций, с которых были сняты тяговые двигатели, за этот срок опасно приблизились к своим светилам, и спасти их уже было невозможно.
Те станции, которые продолжали жить и работать, даже по внешнему виду отличались дряхлостью. Их командам приходилось прилагать героические усилия, чтобы поддерживать оборудование в рабочем состоянии.
Неподалеку от выпирающего углами и надстройками гигантского корпуса «Олимпуса» виднелся небольшой космический челнок. На него был нацелен нос «Европы». Это был взбунтовавшийся «Ио». Его толстоватый, напоминающий сундук корпус с зачаточными крыльями и обширным наростом на носу — там размещался центр управления — неподвижно висел, повернувшись кормой к приближавшемуся шаттлу.
Шарлей кивнула на экран:
— Удобно висит. Мы можем сразу пришвартоваться к нему. Приступать?
— Конечно, — ответил Грейсон. — Как думаешь, на «Олимпусе» нас заметили?
— О-хо-хо! Смеетесь, полковник? За прошедший день они уже несколько раз вызывали нас, по большей части посредством оптического мазера. Мы хранили радиомолчание. Притворялись, что у нас неполадки с оборудованием.
Грейсон кивнул. Второй отрезок одиссеи длиной в шесть миллиардов километров, которую пришлось совершить «Европе», космический челнок прошел на полной мощности маршевых двигателей. Только на этот раз они работали на торможение и радиосигналы или лазерный луч не могли пробиться сквозь помехи, создаваемые облаком высокотемпературной плазмы, висевшей впереди корабля. Лазерный луч мог пробиться, однако далеко не на всех челноках стояла специальная аппаратура.
— И теперь пытаются связаться?
— Теперь особенно. Вызывают постоянно. Хотите послушать?
— Давай, что они там бубнят.
— …класса «Leopard». Немедленно отзовитесь! Если вы приблизитесь на расстояние ста километров, мы открываем огонь. Конец связи.
Грейсон потянулся, указал технику на микрофон. Тот кивнул и легонько подтолкнул его в сторону командира. Тот на лету поймал микрофон.
— Станция «Олимпус», это космический челнок «Европа». Мы приняли ваше предупреждение. Будем поддерживать связь. До встречи.
— Челнок «Европа», это «Олимпус». С какой целью прибыли? Прием.
— «Олимпус», это майор Дюпре из службы безопасности. Я нахожусь на борту «Европы». В настоящий момент являюсь представителем фельдмаршала Гарета. Задача — подавить мятеж на шаттле «Ио». Мы не собираемся приближаться к вашей станции. Прием.
В эфире наступило молчание — видно, на станции решали, как быть.
— «Европа»… что происходит на Гесперидах? Там что, начались бои?
Почему нас никто не информирует, не вводит в обстановку? Мы здесь ничего не можем понять. Прием.
Грейсон весело рассмеялся в микрофон:
— Вот так дела — и вы о том же! Мы оставили планету, когда там все было тихо-мирно, а вчера до нас донеслось сообщение, что там вроде бунт.
Мы сами собирались расспросить вас, что же там происходит на самом деле?
— Придет срок, и станет ясно, кто там выиграл, а кто проиграл, — ответили с «Олимпуса». В голосе прозвучала нотка фатальной обреченности и неуверенности. — Послушайте, «Европа», ввиду враждебных действий, происходящих на планете, мы обязаны задержать вас. Или, по крайней мере, сообщите нам ваши данные на секретном коде. Прием.
— Какой секретный код! — изумился Грейсон. — Я повторяю, что мы стартовали с Гесперид неделю назад, еще до того, как случилась эта неразбериха. Вылетать пришлось по срочному распоряжению фельдмаршала, ни о каком коде в тот момент и речи не было. Вы можете сами связаться со штабом и выяснить все обстоятельства. Передайте ему мое имя — Уолтер Дюпре. Или используйте мой голос для идентификации. Они могут сравнить его с данными, хранящимися в Элегии Марии. Вы тотчас получите ответ.
— Ладно, «Европа». Мы так и поступим. Все равно пока не предпринимайте никаких действий, которые не входят в ваше задание. Прием.
— Вас понял, вас понял. Согласен. Можете полюбоваться, что мы сейчас устроим этим негодяям с «Ио». Вызывайте нас сразу, как только придет ответ от фельдмаршала Гарета. Прием.
— Принято. Тоже согласны. Удачи и доброй охоты. Конец связи.
Все пять человек, находившихся на мостике, напряженно ждали, чем окончатся переговоры полковника со станцией. Карлайл положил микрофон и объявил:
— Все в порядке, ребята. Отсчет начался. У нас одиннадцать часов и пятьдесят две минуты до того момента, когда они обнаружат, что я не майор Дюпре.
— Так и зафиксируем, — спокойно сказала Шарлей. — Чтобы одолеть шесть миллиардов километров, радиоволнам потребуется триста пятьдесят шесть минут. Следует прибавить неразбериху, которая сейчас царит в штабе Гарета, то да се, плюс обратный путь… Итого — около двенадцати часов.
