Толокамп в смятении уставился на вытянутую руку.
– Ну, где грамота? – Лорд Карен нетерпеливо перебирал пальцами воздух. – Если решения Иоанна так много значат для вас, так будем играть до конца. Я отойду от дел лишь тогда, когда получу отставку от самого короля.
Толокамп пошатнулся, отступил назад, ударившись о притолоку, ойкнул и поспешил вон. В дверях он на секунду остановился:
– Будьте уверены, вы получите грамоту!
Карен из окна проследил, как удаляется худая фигура Толокампа. Он не сомневался, что тому удастся достать нужную бумагу. Иоанн подпишет все, что угодно, даже собственный смертный приговор. Лорд Карен поднял чашку остывшего чая и поднес её к губам. А ведь это и правда приговор. После его отставки во главе армии, наверняка, встанет Толокамп, и тогда произойдет главное сражение, и люди будут уничтожены.
Однако пока не все потеряно. У него было ещё несколько дней, прежде чем Толокамп успеет слетать в столицу за грамотой и вернуться обратно. За это время он должен достичь гор, ибо тогда Толокампу ничего не останется, как продолжать уже начатую тактику и, возможно, королевство будет спасено.
***
В дверь застучали. Торговец услышал и велел дочке сбегать посмотреть, кого принесла нелегкая. В городе после вступления в него гхалхалтарских войск продолжались беспорядки, и потому торговец не без волнения подошел к окну, из которого была видна часть улицы. Как бы нечаянно он сгреб со стола нож и сунул его в складки одежды.
– Папа, там гном Мефиат.
– Сплетник?
Дочка кивнула.
Торговец знал, что гном часто приносит нужные вести, а потому поспешил вниз. Мефиат стоял за дверью, приоткрытой на цепочку, и переминался с ноги на ногу. Торговец впустил его внутрь.
– Кто так обращается с гостями? – воскликнул гном, и его клокастая борода задрожала.
– Извини, батюшка, время-то какое, – принялся успокаивать его торговец, зная, что гном просто хочет лишний раз напомнить о том, какая он значительная персона.
– Ладно, – снисходительно махнул рукой Мефиат. – Я к тебе пришел не твои глупости слушать. Сегодня вечером жди гостей. Ты меня понял?
Торговец кивнул.
– Веди себя с ними хорошо, а то потом хлопот не оберешься, – Мефиат противно засмеялся и, больше ни слова не говоря, выбежал на улицу.
Торговец закрыл за ним дверь и поднялся наверх. Все драгоценности он спрятал ещё неделю назад, когда гхалхалтары были только на подступах к Жоговену. Однако его все равно глодало смутное чувство тревоги.
Жена обеспокоенно взглянула на него:
– Что случилось? Кто это был?
– Мефиат.
– Что он сказал? – в голосе её послышалось волнение.
– Ничего, – торговец замолчал, а потом добавил. – Знаешь что, сегодня тебе лучше переночевать у соседей. Возьми детей и уходи.
– Что он тебе сказал? – властно потребовала женщина.
Торговец огляделся, словно ища кого-то.
– Сегодня к нам придут.
– Господи! – женщина всплеснула руками. – Да что же это! И до нас добрались. Но ты уж не упорствуй. Бог с этими драгоценностями. Ведь убьют же, – она вдруг завыла.
– Успокойся, ничего не случиться. Все будет в порядке.
Он привлек её к себе, чувствуя, как дрожат её плечи.
– Только уходи. Я не хочу, чтобы дети были здесь.
– Хорошо.
***
Торговец присел на край кровати. В комнате становилось темно, но он не зажег свеч. Человек внимательно прислушивался, и оттого ночная тишина звенела у него в ушах. Шаги. Он вздрогнул – идут! Торговец осторожно приподнялся, уставившись в темное стекло окна. Улица была пустынна. Лунный свет резко очерчивал тени домов и мазками обозначал полукруги булыжников на мостовой. Никого. Торговец облегченно вздохнул, и тут раздался властный стук. Человек оторвался от окна и подскочил как ужаленный. Они пришли не с той стороны, откуда он ожидал, и это разом низвергло все его попытки быть спокойным. Торговец тяжело спустился с лестницы и подошел к двери. Кто стоял за ней? Его погибель? Руки дрожали, и он с трудом откинул засов.
Лунный свет струился прямо в глаза, огибая стройный силуэт необычайно высокой и красивой женской фигуры, облаченной в дорогое, узко приталенное платье. Торговец отступил от неожиданности, метнул взгляд на лицо незнакомки и неприятно передернулся: её глаза были алыми с большими белыми зрачками. Человек настолько не ожидал увидеть гхалхалтарку, что она сначала поглотила все его внимание, и он не заметил стоявшего рядом с ней гхалхалтара.
– Приветствую тебя, – заговорил тот.
Теперь взгляд торговца обратился к нему. Гхалхалтар выглядел незлобно, с маленькой светлой бородкой и тонкими, криво изогнутыми бровями, однако на боку у него висел длинный меч, а за его спиной человек различил четверых воинов.
– Что угодно вашей светлости? – поинтересовался торговец.
– Я наслышан о твоем мастерстве. Моя жена хочет посмотреть на твои каменья. Если ей что-нибудь понравиться, я куплю.
Однако торговец не поддался на эту уловку – достаточно показать драгоценности, и гхалхалтары просто отберут их. Поэтому человек, внутренне трепеща, твердо сказал:
– Извините, ваша светлость, вы ошиблись. Я не столь хороший мастер. Сейчас тяжелые времена. Почти все богатые люди бежали из города, и мое дело пришло в упадок. У меня остались лишь плохенькие образцы, которые не достойны столь сиятельной особы, как ваша супруга.
– Ты лжешь, – гхалхалтар шагнул внутрь, и за ним последовали остальные.
– Смотрите, – торговец поспешил к прилавку.
Он выдвинул ящик, и барон Ригерг увидел, что в нем валяются в беспорядке медные и коралловые побрякушки. Гахжара презрительно скривилась. Ее тонкие, увитые перстнями пальцы небрежно поигрывали прекрасным золотым ожерельем, украшенным чистыми, как недра океана, изумрудами.
– Вы сами видите, – виновато улыбнулся торговец. – У меня не осталось ничего интересного.
Ригерг прищурился. Его белые зрачки нехорошо заострились.
– А ведь лжешь. Ну лжешь, сознайся.
Барон обещал Гахжаре найти лучшего ювелира в Жоговене, и он не собирался уходить с пустыми руками.
– Признайся. Что у тебя в том ларце?
Торговец обернулся.
– А, здесь камушки.
Он протянул ларец Ригергу. Барон открыл его и зачерпнул рукой разноцветные стекляшки.
– Да они все вместе не стоят и одного золотого!
– Я же говорю, ерунда, – поспешно подтвердил ювелир.
В комнате повисло молчание. Торговец напряженно вгляделся в прищуренные глаза гхалхалтара. Человек прочел в них колебание. Такой взор был у посетителей, которые хотели купить какую-нибудь дорогую вещь, но, узнав о её цене, разводили руками. Чтобы скрыть свою несостоятельность они ещё некоторое время топтались у прилавка, прежде чем уйти, горько сетуя на худой кошелек. Такой же взор был и у гхалхалтара. Еще несколько мгновений – и он повернется и уйдет, уведя за собой грозных молчаливых воинов. И вдруг заговорила гхалхалтарка. Гахжара не знала людского, а потому обратилась к Ригергу на гхалхалтарском, но торговца сразу насторожил её капризный тон. "Стерва", – пронеслось у него в голове.
