— Собирайте всех, кто с нами! И подсчитайте, сколько танков еще осталось.
— Танков — роты три наберется, — ответили ему. — Только горючки мало. Все бензовозы погорели.
— Значит, сливаем то, что осталось в баках, в тяжелые и средние танки и с ними выступаем. И снаряды. Я командую колонной, возражения есть?
Возражений не было.
Хорошенько подумав, все сошлись во мнении, что выступать нужно к вечеру. Тем более дел на день хватало — следовало готовить колонну, перераспределять топливо и боеприпасы, формировать новые экипажи.
Старому даже удалось урвать часа три на сон, и это было совсем не лишним.
— Они нас не ждут, — сказал радист. — Думают, мы на свою базу потянемся, раны зализывать.
— Деловой ты, новичок, — покачал головой Старый. — Второй день в боях, а уже все знаешь, все понимаешь, выводы делаешь…
— Ну… скажем так, не второй, — уклончиво ответил радист и больше ничего не добавил.
— Извиняйте, ребята, но идем по пересеченке, на шоссе не вылазим до последнего момента, — объявил Старый перед строем бойцов. — Наш единственный шанс — неожиданный удар. Рации выключаем, команды — флажками. Если нас на подходе заметят — дальше идти смысла не будет.
Он набрал воздуха в легкие и зычно скомандовал:
— По машинам!
Весь свой экипаж Старый переселил в трофейный «Тигр», на который возлагалась основная задача — прорыв. «Тридцатьчетверка» шла в хвосте колонны, в резерве. Ее вел подменный мехвод, которого Старый обстоятельно и емко убедил обращаться с машиной бережно.
Колонна из двенадцати уцелевших танков шла неторопливо, держась кустов и оврагов. Заходящее солнце било в спину.
«Не страшно, не страшно…» — твердил себе Старый.
На самом деле было страшно. Первый запал прошел, ярость остыла. Пришло время осознать, что этот поход граничит с самоубийством.
Но и отказаться от замысла Старый не мог.
Наконец впереди подмигнул фарами дозорный броневик. Из кабины высунулась рука с красным флажком, последовали три энергичные отмашки. Колона остановилась, Старый выбрался из танка и направился к броневику.
— Я с тобой, — сказал радист.
— Ну что? — кивнул Старый разведчику.
— Вон с того бугра — вся их база как на ладони, — приглушенно ответил тот, словно боялся, что фрицы его услышат. — И мост тоже. Гляньте, только осторожно. Позиция хорошая — можно выскочить, как черти из табакерки.
Старый поднялся на бугор, улегся в траве.
Глянул — и у него просто дух захватило! Перед ним было море света! База напоминала украшенный праздничными огнями волшебный городок.
Светилось все: и широченный мост через реку, и дорожки, и проезды, и россыпь аккуратных одинаковых домишек. Вдали виднелись три огромных — этажей, наверно, в десять — здания, и они тоже источали красивейший яркий свет. Даже звезды над головой померкли от великолепия.
Старому показалось, что он слышит из городка музыку.
— Так что у них тут — война или парк развлечений? — пробормотал он и полез за биноклем.
— Возьми мой, — радист протянул ему увесистую штуку, которая на удивление удобно легла в руку.
— Ух ты! — подивился старый, глянув в окуляры. — Это ж сколько в нем крат?
— До пятидесяти, — равнодушно ответил радист. — Лучше локти упереть, а то трястись будет. И еще…
Он протянул руку и чем-то щелкнул на бинокле. В поле зрения появились какие-то разноцветные пятнышки и рамочки.
— Откуда такая игрушка? Я даже у комкорпуса такой не видел.
— Гляди внимательнее, командир, — сказал новичок. — Там, где подсвечивается красным, вероятно, бронетехника. Засекай сразу, где стоят самоходки. Через танковый прицел ты их не разглядишь.
— Вижу… — пробормотал Старый. — Одна… вторая… на той стороне, сразу за мостом. Третья…
— Ну, что, командир? Постреляем?
«Тигр» неторопливо выехал на бетонное полотно моста. Кирзач еще не достаточно привык к рулевому управлению тяжелым танком и действовал предельно осторожно.
Старый уже ощупывал дальний берег через цейсовскую оптику прицела. Радист же торчал из своего люка и следил за обстановкой через свой чудесный бинокль. Правда, в тряске это удавалось не очень хорошо.
— Вроде, тихо, — сказал радист. — Вижу двух часовых на шлагбауме, стоят, на нас пялятся. Вроде, не раскусили еще.
— Вот и славненько, — ответил Старый. — Кирзач! Газуй!
Грохочущий, заляпанный грязью и кровью танк рванул через мост. Из-за яркого света фонарей Старого не покидало ощущение, что он на арене цирка. И что за ним следят тысячи глаз. Впереди же пока царил покой и умиротворение.
От шлагбаума навстречу шагнул часовой, подняв руку.
— Кирзач, остановишь, не доезжая метров двадцать до будки! — скомандовал Старый. — У меня уже первый «Хетцер» в прицеле. Дальше — сам знаешь.
— Знаю, не дурак… — отозвался мехвод.
Танк остановился.
— Улыбнитесь, сейчас вылетит птичка! — пробормотал Старый и навел прицел прямо в лоб самоходки, спрятавшейся под навесом из маскировочной сетки.
«Тигр» вздрогнул, выбрасывая в струе огня семикилограммовый подкалиберный снаряд. Вражескую самоходку окутал огненный всполох, затем все затянулось дымом.
Кирзач, не теряя ни секунды, бросил танк вперед, давая Клаусу перезарядить орудие и отсекая врагам возможность прицелиться. Услышав, как лязгнул затвор, тут же без команды остановился.
«Двадцать два… двадцать два… двадцать два», — посчитал про себя Старый, переводя прицел на следующий «Хетцер». Выстрел — и еще одна самоходка превратилась в груду почерневшего железа. А Кирзач уже менял позицию, выжимая из бензинового движка «Майбах» всю его 12-цилиндровую мощь.
— Засуетились! — злорадно сообщил радист.
В самом деле, покою во вражеском лагере пришел конец. Забегали людишки, завыла сирена, поднялись в воздух сигнальные ракеты.
Старый продолжал долбить по беззащитному лагерю, теперь уже фугасами. Перво-наперво снес полосатую будку часовых, которая закрывала обзор на правый фланг. Затем просто начал класть снаряды на ярко расцвеченные дорожки и домики. Где-то уже занялся пожар.
На мосту уже скребли траками по бетону первые ИС-ы, «тридцатьчетверки» и «кавэшки», изредка постреливая по праздничным огням. Ожил радиоэфир — теперь не было смысла прятаться.
— У нас минут двадцать, пока они не выгонят свои танки из ангаров! — отрывисто сообщил радист. — Не увлекайся командир, не забывай, нам еще уйти надо.
— Успеем, — мрачно буркнул Старый. — Все успеем. Кирзач, жми газ, ломай шлагбаум — едем веселиться!
