– Кто говорит, что брюхо солидности придает, тот брешет! В могилу оно сводит и девкам не нравится, я-то знаю! А уж как бегать тяжело…
– Да заткнись ты уже, шмакодявка! – не выдержал Лука.
Собравшиеся вокруг костра заржали. Толстяк махнул рукой и, гордо вскинув голову, двинулся к хижине.
Тимми глянул на Маузера, тот кивнул. Артуру сделалось неуютно, он поднялся. Маузер тоже встал, но Тимми остался сидеть, сунув руку за пазуху. Артур двинулся в темноту, как будто собирался по нужде, Маузер следовал по пятам.
– Я не знаю, кто ты, и знать не хочу, – проговорил Артур, не оборачиваясь. – Я воевал за Омегу и научился отличать омеговцев от диких. Ты мне интересен только как человек, который знает, что происходит и что делать дальше. Верить мне или нет – тебе решать.
– А ты умнее остальных, – хмыкнул Маузер. – Ты почти угадал. Считай меня дезертиром. Офицер, отрекшийся от своих, – вне закона, ведь так? За его голову дают награду.
– Я тоже вне закона. – Артур повернулся лицом к собеседнику, но его было не разглядеть во мраке. – Мы в одной упряжке.
– Поговорим завтра, ты не против? – Маузер спрятал руки в карманы и зашагал к костру.
В хижине Артур не заметил в темноте и едва не затоптал Берендея, извинился и спросил шепотом:
– Слушай, дед, ты Маузера этого давно знаешь?
– Та нет, незадолго до вас пришел с другом своим, они все время вместе держатся. Тут я, это… вот тюфяк и одеяльце приготовил. Хороших снов, сынок!
* * *
Проснулся Артур с первыми лучами солнца бодрым и отдохнувшим. Под боком, раскидав руки, храпел Курганник, у стены булькал Клоп. В комнате было душно, хоть топор вешай. За окном вскрикивали мужики и звучали глухие удары. Ступая на цыпочках по бетонному полу, Артур выбрался на улицу. Оказалось, дезертиры углем нарисовали мишень на засохшем дереве и соревновались в меткости. Маузер жарил мясо над костром, его бритый попутчик сидел в той же позе, скрестив ноги, словно всю ночь не смыкал глаз.
Мужики, обступив Луку, уговаривали его метнуть нож, толстяк пятился и тряс головой так, что колыхался двойной подбородок. Заметив слезы, навернувшиеся на его глаза, Артур поспешил на выручку, забрал нож у всклокоченного бородача:
– Я вместо него, расступись!
Рукоять удобно легла в ладонь, Артур примерился: далеко, да и нож тяжеловат, а клинок изогнутый, может не полететь по заданной траектории… Прищурился, метнул. Попал! Почти в черную точку, обозначающую середину.
Лука затрясся, всплеснул руками и с криком «Я вас ненавижу!» умчался в хижину. Маузер наблюдал за происходящим с почтительного расстояния, скрестив руки на груди; мясом теперь занимался Тимми.
– Эй ты, черномордый! – крикнул бородач, вырвав нож из дерева. – Твоя очередь. Или трусишь, как та жирная свинья?
– Люди вы хорошие, обижать вас не хочется. – Маузер принял из его рук нож, осмотрел, подкинул на ладони, прищурился и метнул.
Клинок вошел точно в черную точку, куда еще никому не удавалось попасть. Бородач нахлобучил шляпу, болтавшуюся за спиной, и присвистнул.
Артур все это время украдкой наблюдал за Маузером и окончательно убедился, что татуировка скрывает шрамы. Сейчас на Маузере был кожаный жилет, черно-белый узор взбегал с груди на шею, вился по левой руке и заканчивался на запястье нарисованной цепью.
– А ты, малой? – Бородатый задира обратился к Тимми.
Юноша встал, отряхнул штаны на заднице, взял нож и, прежде чем кинуть, долго прицеливался. Сколько ему сезонов? Голос еще детский, плечи узкие и вместо усов – едва заметный русый пушок. А вот карие глаза – умные, как у старца.
Попал парень туда же, куда и Артур.
Постепенно все из команды Артура сползлись к костру, лишь Лука задерживался – дулся.
– Ну, мужики? – Курганник потер ручищи. – Что делать будем?
– Тут оставаться я бы вам не советовал, – проговорил Маузер, – омеговцы фермы зачищают, сам видел. А после того как кое-кто, – он покосился на Артура, – ограбил гарнизон, будут проверки и облавы.
– Думаешь? – вскинулся растрепа, который всех заставлял метать нож. – А мне кажется, они Москвой будут заняты…
– Как считаешь, – не выдержал Артур, – омеговцы займут Москву?
Маузер задумчиво смотрел вдаль.
– Если топливные кланы объединятся с бандитами, то, возможно, Москва и устоит. Но омеговцы действуют хитро, им наверняка удалось кого-то подмять, кого-то с кем-то стравить. Как назло, нет известий с севера… Одно знаю наверняка: эта территория – омеговская вне зависимости от того, удастся ли им занять Москву или нет, и отсюда надо рвать когти.
– Мужик, а мне кажется, разумнее переждать, – пророкотал Курганник. – Чего в пекло-то лезть? Вот когда утрясется все…
– Омеговцы возьмут под контроль мелкие и крупные переправы через Разлом, – договорил за него Маузер, – и всё, мышеловка захлопнется. На севере проще прятаться.
– Мужики! – вмешался Артур. – А что, если взорвать мосты? Чтобы омеговцы не доехали?
Маузер глянул снисходительно, улыбнулся, обнажив слишком здоровые для его возраста зубы:
– Думаешь, их генерал за неделю решил идти на Москву? Это годами планировалось. Раньше переправы бандиты держали, а теперь гарнизоны там. Новые мосты возведены. Да и где ты возьмешь столько взрывчатки? Вы сами себе яму выкопали, раньше надо было шевелиться.
Артур сник, уселся, подперев голову. Тимми протянул ему прутик с нанизанной ящерицей. Артур кивнул и тотчас сжевал угощение.
– То есть и в Москву нам ход закрыт…
– Почему же? – Маузер почесал татуировку на щеке. – Я знаю несколько нелегальных переправ.
– Каких? – спросил кто-то из дезертиров. – Ты понятно говори, да?
– Небольших переправ, которые мало кому известны. В одиночку сейчас путешествовать опасно. Артур, идешь со мной?
– В Москву? – Артур нарисовал в пыли птицу. – Я не брошу своих людей.
– Они мне нравятся, толковые ребята. А толстяк сам не пойдет, я с ним уже поговорил. По рукам? Поможем друг другу, а потом разбежимся.
Артур пожал протянутую руку и успокоился. Почему-то он верил этому странному человеку.
* * *
Пятеро Низших притаились в запертых кабинетах недалеко от зала совещаний и, слившись в единый мыслящий организм, нащупали генерала Бохана.
Генерал вышагивал перед строем офицеров. Лучшие из лучших, отобранные специально для встречи высоких гостей, они выглядели безупречно. Юго-восточный гарнизон строили одним из первых, по образу и подобию Цитадели, он идеально подходил для встречи союзников: тут были и необходимая огневая мощь, и эстетика. На юге, подернутая дымкой, темнела горная гряда; на севере, даже отсюда было видно, наполовину утонула в песках ржавая металлическая вышка линии электропередачи.
