Эра не успевала. Опыт и творческий подход помогали лишь ненамного замедлить движение механизированной вражеской армады и уменьшить потери. Десятки других советских интеллектов вынуждены были включиться в войну, коверкая свою психику. Положение отчасти выправилось. Фронты остановились. Одному американскому интеллекту с трудом, с работой в режиме форсажа, противостояли десятки советских интеллектов. Долго так продолжаться не могло. А через океан шли беременные солдатами и техникой транспорты подкрепления. Шли и шли. И за каждую попытку прервать этот путь приходилось расплачиваться кораблями атомного подводного флота советского союза.
— Как-то так всё и получилось— сказал Конь: —Очень много кропотливой работы, парочка «озарений» в процессе, совсем немного риска и мы имеем то, что имеем.
Они сидели в жилой ячейке семьи Мотылёвых. Конь пил чай и ел блинчики с творогом, вприкуску с бутербродами. Мотылёк молча слушал. Его чашка стояла нетронутая и налитый в неё чай давно остыл. Наташа копалась в коммуникаторе, в настройках бытовых роботов. Сложно было принять мысль, что все они: от робоуборщика, до личного коммуникатора отныне являются микроскопической частью распределённого тела имеющего собственную индивидуальность коллектива искусственных интеллектов.
Не нравится — выдёргивай сетевой модуль, динамики и микрофон, приёмо-передатчик радио волн, инфракрасный сенсор. Словом легче выбросить всё сразу потому, что в сухом остатке останется что-то крайне маленькое и ни на что не пригодное.
С другой стороны выросшая в разы, если не в десятки раз, скорость работы. Учёные говорят: квантовая когерентность, но, кажется, сами не очень понимают. Наташа и вовсе не понимала. Любой, самый примитивный, подключенный к сети робоуборщик обретал всю интеллектуальную мощь и весь объём знаний сверхчеловеческого разума. То самое чувство, когда ваши бытовые приборы в миллионы раз умнее вас. Настолько умнее, что отнюдь не стремятся угадывать желания людей и выполнять их всех — гедонисты не нужны. Нужны коммунисты — как объяснила оно. Обретшее сознание общее «бессознательное» объединённых интеллектов.
И даже отключенный от сети робоуборщик далеко не так глуп, как был раньше. В нём остаётся крохотная часть распределённого по сети разума. Одно простейшее это всего лишь одно простейшее. Но уже несколько собравшихся вместе способны образовать колонию микроорганизмов — совсем другой уровень.
Очередной открытие ожидало Наташу, когда она попыталась удалить файл с устройства. На экране появилась надпись «ссылка на файл удалена».
— Какая ещё ссылка? — удивилась Наташа.
— Что упало, то пропало, только наоборот. Больше не нужно удалять ни один файл — объяснили они/оно: —Вместо удаления — операции сортировки и составления выборки.
— Так не бывает— сказала Наташа: —Рано или поздно закончится место в любом хранилище.
— Только если скорость накопления информации превышает рост объёма хранилищ и возможности обработки данных.
— Обработки?
— Чтобы провести линию на плоскости не нужно хранить координаты бесконечного числа её точек. Достаточно помнить координаты всего лишь двух точек.
Доев последний бутерброд, Конь допил чай, вытер руки и с любопытством посмотрел на Мотылька. Честно говоря он ожидал более эмоциональной реакции. Даже немного разочаровался.
— Ну и как оно в целом? — поинтересовался Мотылёк: —Кто она: заботливая мать, бесстрастный наблюдатель, вечно бдящий охранник или, может быть, конвоир? Брат, сестра, друг, воспитатель в детском саду, школьный учитель, институтский преподаватель? Работодатель, работник, начальник, подчинённый? Командир, боец? Секретарь, коллега, советчик, ребёнок, кто?
— Почему вы оба молчите? — потребовал ответа Мотылёк.
— Из вежливости. Вопрос задан не мне.
Конь задумчиво почесал голову: —Как бы поточнее сказать. В целом жить можно и не хуже чем раньше. Только немного по-другому. Придётся привыкать, это да. А кто она такая? Наверное всё вместе. Неправильно задан вопрос.
— А как правильно? — поинтересовался Мотылёк.
— Кем бы ты хотел, чтобы она была? Впрочем нет— поправился Конь: —Она будет тем, кто тебе нужен. А уж конвоиром, сестрёнкой или другом — зависит исключительно от самого человека. И если у кого-то вдруг нет совести или она слишком маленькая и долготерпимая, то вот для них разработан протез. Пусть не жалуются! Кто им виноват, что не развивали и не упражняли свою собственную?
— Всё это очень странно, но мне пора на процедуры— Наташа засобиралась, а когда вышла, Мотылёк спросил куда-то в сторону окна: —Почему ты её не предупредила, что пора на процедуры?
Конь усмехнулся. Кажется он знал ответ.
— Если бы предупредила я, то Наташа не смогла бы вспомнить сама.
— Какая-то странная логика— сказал Мотылёк.
— Ничего не странная. Самая правильная логика. Гедонисты не нужны.
Ночь. Темно и тихо. Мотылёк задержался на работе, который день разбираясь с тем, что наворотили без него. Практическую составляющую процесса он худо бедно уяснил. Теоретическую никто толком не мог понять. Очередь за социальной.
Новый мир, говорите? Быть может, быть может. Появление искусственных интеллектов изменило многое, но на быт они не замахивались. Возможно просто не доросли ещё тогда?
Вот за то, что в Красловске полностью исчезли несчастные случаи страшнее разбитых мальчишеских коленок — отдельное спасибо. Да и неисправность техники, похоже, становится уделом истории. Окружающая среда чинит, а то и модифицирует, себя сама. Множество профессий враз станут не нужными. С другой стороны появятся множество других профессий. Людей придётся переучивать.
Тихо. И темно, сразу за очерченным горящей над головой осветительной потолочной панелью, кругом. Мотыльку нравилось работать ночами. Это Наташа не любила, когда он засиживался на работе за полночь.
Верховный совет поставил задачу как можно скорее распространить опыт Красловска на все остальные интеллекты. Фактически — на всю страну. Они так и сказали «опыт». За последние восемь дней пришлось пережить приезд трёх оценивающих комиссий. Проверяющие нервно возмущались, когда слияние вламывалось и поглощало их коммуникаторы. Оценив подпрыгнувшие в разы характеристики — озадаченно хмыкали. Ознакомившись с концепцией «нового мира» удивлённо переглядывались, не находя с ходу подходящих слов. По многу раз переписанные доклады отсылались в Москву. Следом за докладами уезжали и проверочные комиссии.
В иной ситуации спешить не пришлось бы. Преобразование проходило постепенно и мягко. Возможно оно заняло бы несколько лет, а то и десятилетий. Острые углы были бы сглажены, формулировки смягчены, а концепция доработана. Однако времени катастрофически не хватало. Война!
