— Ну почему же, — мягко настаивал Кай, — вполне вероятно. Ты ежедневно, ежечасно доказывал мне, что ты человек опасный и способен на самые отчаянные действия, и мне теперь придется заботиться о тебе. Разве не ты пытался развязать войну и разрушить тысячи миров ради собственного удовольствия? Можно ли назвать такого человека нормальным? А теперь все, ты отойдешь от своих политических интриг и будешь только отдыхать.
— Отдыхать? — прошипел Тормано. — Только этим ты можешь гарантировать себе полное спокойствие. — Он достал из верхнего ящика пистолет и положил его на стол.
— Ты собираешься убить меня, дядя?
— Ты знаешь, что я не смогу этого сделать. — Тормано положил оружие на стол рукояткой к Каю. — Теперь ты возглавишь движение за освобождение Конфедерации Капеллана. Ты правильно сделал, что убрал, точнее, вышвырнул со своего пути меня. Этим ты показал, что обладаешь нужными способностями для уничтожения Сун-Цу. Но если ты считаешь победу полной и задачу выполненной, то ошибаешься. Ко всем тем положительным качествам лидера, которыми обладаешь, ты должен прибавить еще одно — жестокость. Возьми пистолет и убей меня.
— Нет.
— Нет? Но никаким другим способом ты не избавишься от меня. — Тормано показал пальцем в окно, за которым расстилался Катай. — Там у меня много сторонников, о которых ты ничего не знаешь. Ты думаешь, что удержишь меня взаперти? Нет, Кай, я смогу убежать, и я найду деньги... Ошибаешься, Кай, ты не сможешь контролировать меня постоянно.
— Я не стану убивать тебя. Тормано засмеялся в лицо Каю:
— Ты обязан это сделать, это урок, Кай, ты должен научиться безжалостно уничтожать своих врагов. Виктор этому уже научился. Если ты думаешь, что Риана убил не он, ты дурак! А для чего, как ты думаешь, Виктор послал сюда Питера? Для того, чтобы тот погиб здесь, и если ты считаешь, что я ошибаюсь, тогда ты еще больший дурак. Убей же меня, Кай. Я умру с радостью, с сознанием того, что ты способен расправляться со своими врагами. Это значит, что, когда придет время, ты не пощадишь эту краснорожую крысу Сун-Цу. Давай, Кай, делай, что ты должен сделать!
— Я уже сделал, дядя, я заточил тебя в золотую клетку, и этого вполне достаточно.
— Кретин! Я держал в заложниках твоего сына, я угрожал убить его. Если бы не элементалы, я убил бы Дейру! Ну же, Кай, отомсти мне! Докажи, что ты можешь это делать! — Тормано пододвинул пистолет к Каю.
— Кому я должен это доказывать? — Кай покачал головой. — Тебе? Нет, дядя, ничего я тебе доказывать не собираюсь. Тем более сейчас. У тебя впереди много дней, много лет. В течение всего времени ты подумаешь, способен ли я унаследовать те качества, которые, по твоему мнению, необходимы лидеру. И еще. Я не собираюсь подражать никому, ни тебе, ни Виктору, потому что я — это я, Кай Аллард-Ляо. И мне этого вполне достаточно.
Одетый в черный с золотыми полосами костюм, Питер Штайнер-Дэвион сидел на корточках и смотрел, как Оми Курита разливает по чашкам чай. Сидеть ему было страшно неудобно, колени болели, но он терпеливо страдал и даже пытался улыбнуться. После бритья и принятого душа ему казалось, что за много дней он впервые чувствовал себя нормальным человеком. Возвращаясь на Солярис с Каем, они обо многом говорили, и эти беседы помогли Питеру если не полностью решить все мучившие его вопросы, то хотя бы как-то внутренне успокоиться, привести в порядок некоторые мысли. Теперь Питер начинал понемногу разбираться в себе.
Как только корабль приземлился на Солярисе, Питер послал Оми записку, в которой просил ее о встрече в доме Кая. Ларри Акафф принес ответ, и меньше чем через час Питер оказался в уютной комнатке, где Оми уже ждала его.
— Благодарю вас, что вы согласились встретиться со мной, леди Оми.
— Мне очень приятно встретиться с вами, герцог Питер. Я рада вашему возвращению в Федеративное Содружество. — Улыбаясь, она смотрела на Питера своими прекрасными голубыми глазами, и Питер видел, что Оми обо всем знает. — Ваш брат был бы весьма опечален, если бы с вами что-нибудь случилось.
Опустив голову, Питер смотрел вниз, на лакированный стол, крышка которого была великолепно инкрустирована фигурой дракона с бриллиантами вместо глаз.
— Я чуть не стал причиной гибели миллионов людей, — сказал Питер. — Если бы я взял оружие и попытался застрелить кого-нибудь, меня судили бы за попытку убийства. Я же угрожал миллионам, и только благодаря таким людям, как Кай и вы, я не совершил преступления.
Оми ответила, и хотя лицо ее оставалось бесстрастным и безразличным, ее голос выдавал волнение и тревогу.
— Наилучшим исходом в таких случаях может быть осознание человеком своей неправоты. После этого следует раскаяние и исправление.
— Да, — вздохнул Питер, — я согласен с вами. Но не знаю, как будут смотреть на меня после всего того, что я наделал.
— Ваше отчаяние ведет вас к заблуждению. Я приведу пример, который поможет вам. У нас в Синдикате Драконов умышленным убийством считается такое действие, когда преступник задумал кого-то убить, но его замысел остался невыполненным. — Оми чуть повернула свою чашку и отпила маленький глоток. — Ваш случай не подпадает под намеренное убийство, вы никого не собирались убивать и не убили, вы никому не причинили никакого вреда, за что же вас наказывать? Уж если вас в чем обвинять, так это в халатности или в самом крайнем случае в попытке пренебречь чужой жизнью.
Питер вспомнил, что почти такие же обвинения грозили ему и его отряду за события в Беллериве, и покраснел.
— Меня мучает сознание собственной вины. — Питер тоже отпил из чашки. — Леди Оми, вы оказали мне такую услугу, отблагодарить вас за которую я вряд ли когда-нибудь смогу. Ведь вы одолжили Каю свой корабль.
Оми с искренним удивлением посмотрела на Питера:
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, герцог Питер. Мой корабль «Тайдзай» никуда не исчезал, он находился и находится здесь.
Питер пристально вгляделся в непроницаемую улыбку Оми и вспомнил, что говорил ему Кай. «Значит, Кейт уничтожил всю информацию, касающуюся передвижений „Тайдзая“, из планетарных компьютеров, — подумал он, — и они собираются скрыть все от моего брата».
— Я у вас в неоплатном долгу, Оми.
Она безмятежно посмотрела на Питера:
— Ваш брат не шпионит за вами, ему неинтересно знать о всех ваших поступках. Он должен быть осведомлен только о самых значительных событиях. Ваши действия, не отягощенные какими-либо последствиями, вряд ли взволнуют его.
— И вы это говорите мне? — Питер посмотрел на Оми и смутился. — Мой брат небезразличен для вас и Кая, вы заботитесь о нем больше, чем я, и тем не менее вы не собираетесь ему ничего говорить о моем поступке?
