Катиетт оглянулась на Ауума, который в ответ выразительно приподнял брови.
— И что еще ты видишь? — спросила она у Такаара.
— Цвет и силу. Форму крыльев, которые позволяют ему сохранять равновесие. Волшебное зрелище.
— Но ты не можешь разорвать эту паутину. Не можешь сбросить его вниз.
Такаар покачал головой.
— Жаль, — сказала Катиетт. — И еще мне очень жаль, что ты привлек к себе столько внимания. Боюсь, твое прикрытие рухнуло.
Такаар взглянул через головы ТайГетен на море лиц, повернутых к ним. Повсюду звучало его имя. Эльфы задавали друг другу вопросы, на которые у них не было ответа. Катиетт чувствовала исходящую от толпы растерянность и агрессию.
— Ну, и что мы теперь будем делать? Объявим, что это он? — поинтересовался Графирр. — Так просто они не успокоятся, и нам нужно выработать линию поведения и подготовиться.
— Дайте мне поговорить с ними, — сказал Такаар.
Глаза его сверкали и были полны внутренней силы, совсем как тогда, при Тул-Кенерите, перед тем…
Катиетт помолчала, прежде чем ответить.
— Ты уверен? — спросила она наконец.
Такаар покачал головой.
— Нет. Но он разозлится, если я предстану перед теми, кого предал, и заговорю с ними. Он думает, что у меня не хватит для этого мужества.
Катиетт обнаружила, что вновь смотрит на Ауума в поисках одобрения. Молодой ТайГетен пожал плечами и склонил голову к плечу. Почему бы и нет? В эти безумные дни подобная причина была ничуть не хуже любой иной. Катиетт приказала ТайГетен рассредоточиться и сообщить всем остальным о том, что должно произойти.
Ее распоряжение было выполнено незамедлительно, и взгляды всех присутствующих обратились к маленькой группе в ожидании, что к ним обратится Катиетт. Но шаг вперед сделала не она. Это был он, самый знаменитый эльф в их истории. Ula, сошедший к ним со страниц далекого прошлого.
Не иди за мной. Верь в меня и следуй зову своего сердца.
— Иниссулы Исанденета. Аль-Аринаар всех эльфийских кланов. ТайГетен, мои братья и сестры. Среди вас есть те, кто слышал обо мне, но никогда не видел меня. Есть и те, кто видел меня, но не знает, кто я такой. И наконец, остались те, кто сражался рядом со мной, но уже более не надеялся увидеть меня вновь. Я подвел вас всех, оказался недостоин доверия и всей расы эльфов. Я — Такаар.
Фраза «сердце готово выпрыгнуть из груди» всегда казалась Катиетт мелодраматичной и нелепой. Но только не теперь. Кровь назойливо шумела в ушах, а сердце готово было проломить грудную клетку. Она не могла проглотить комок в горле, и каждый вдох давался ей с величайшим трудом. У нее вдруг закружилась голова, и она оперлась на плечо Графирра, чтобы не упасть, шепча одну молитву за другой и отчаянно надеясь, что все не пойдет прахом прямо здесь и сейчас. Не ради себя. Ради него. Ради Такаара. Она вдруг поняла, что очень хочет, чтобы его приняли обратно. Выслушали. Поняли. Стали уважать. Только бы не насмехались. Только не это, молила она Инисса. Что угодно, только не это.
Если после этих слов Такаар рассчитывал на преклонение или отвращение, то его ждало разочарование. По толпе прокатился негромкий ропот, но и только. Такаар подождал, пока в лагере вновь не воцарилась тишина. Стоявший на шаг позади него Ауум обернулся к Катиетт и ободряюще кивнул. Такаар продолжал.
— Я пришел сюда не для того, чтобы просить прощения или искать искупления. Я не достоин ни того, ни другого. На моих руках кровь каждого эльфа всех кланов, кто погиб под Тул-Кенеритом после моего бегства. И десять лет жизни в изгнании не смыли ее. Она останется там навсегда. Как и должно быть.
— Поэтому я стою перед вами не как главнокомандующий или вожак, а как самый обычный ula, который просит вашей помощи, чтобы очистить нашу землю от людей, восстановить гармонию эльфов и вернуть нас всех к той жизни, которую мы так любим. Я хочу знать, готовы ли вы выслушать меня.
Многие в толпе согласно закивали головами. Кое-кто выкрикнул: «Да!» — а еще несколько эльфов зааплодировали, требуя продолжения. Такаар почтительно склонил голову.
— Благодарю вас. — Он указал на мага. — Вон там, вопреки законам природы и воле самого Инисса, нас высматривают человеческие глаза. Они ищут нас под зеленым покровом леса. А в городе сотни солдат ожидают приказа перейти в наступление. Точно так же, как ожидают приказа убить тысячи беззащитных эльфов, запертых в своих домах.
— В конце концов, они непременно обнаружат это убежище и пришлют сюда магов с их заклинаниями, которые попытаются сжечь нас и выгнать прямо на мечи своих солдат. Они хотят, чтобы все мы умерли. Вы, я и ТайГетен, которых они справедливо боятся.
Испуг и оцепенение охватили собравшихся. Катиетт закрыла глаза. Графирр со свистом втянул в себя воздух. Но Такаар лишь сделал еще один шаг вперед и простер руки.
— Да, мы попали в беду. Но если мы будем держаться вместе, то сможем справиться с ней. Кто-то из нас погибнет. Другие будут ранены. Третьи ударятся в панику и убегут. Такова жизнь. Я знаю. Но можете быть уверены, я вовсе не жду, чтобы вы взяли в руки мечи и пошли воевать с людьми и их магией. Это — дело ТайГетен и Аль-Аринаар. А от вас мне нужно следующее. Выслушайте меня. Не задавайте вопросов. Идите туда, куда вам говорят, и так быстро, как вам говорят. Помогайте тем, кто не может помочь себе сам. Несите раненых. Берите с собой воду и продовольствие. Вселяйте мужество в тех, кто в этом нуждается. Вместе со своими собратьями боритесь с тем, что противостоит вам. Потому что, если вы сделаете это, ТайГетен и Аль-Аринаар смогут обрушиться на врага в едином порыве.
— Я…
Такаар умолк и уставился на мага в южной части неба. Он неуверенно ткнул в него пальцем и потряс головой.
— О нет, — выдохнул Ауум. — Сейчас он свихнется прямо у всех на глазах.
Толпа зашевелилась. Многие смотрели на мага, который находился очень далеко и, по всей видимости, не представлял собой никакой угрозы. Другие показывали пальцами на Такаара, и уже зазвучали голоса, призывающие оказать ему помощь. Ауум подбежал к нему и взглянул в лицо. Такаар побледнел, что стало заметно даже под слоем маскировочной краски.
— Ему нужна помощь, — сказал Ауум. — И как можно быстрее.
Пелин и Катиетт шагнули к нему одновременно. И вдруг Такаар оттолкнул Ауума.
— Нет. — Он повернулся, и Катиетт замерла на месте, завидев смертельную бледность, залившую его лицо, дрожащую нижнюю губу и покрасневшие белки глаз. На лбу у него выступил пот, а на виске пульсировала жилка. — Начинается. Сюда идет магия. Тот маг не ищет нас. Он наблюдает за нами.
