Пока расчехляли и заводили свою технику, подъехали "упроды" — те самые, которых мы на прошлой неделе с "точки" забирали. Ну да, всего две смены, секретность и все такое. Опять тот же самый "штайр", груз в мешках, который мы быстро распределили по саням-прицепам, уже все привычно и знакомо.
Пока грузились, зевал так, что боялся за свою нижнюю челюсть, как бы не вывихнуть, но когда все расселись по машинам и мы поехали — проморгался как-то, сошел сон. Погода была не слишком холодной, снег был плотным и тяжелым, снегоходы по нему катили как по дороге, без всякого напряжения, не поездка, а чистое удовольствие. Разве что ориентироваться было трудновато, снег снова повалил густо, хлопьями, закрывая пейзаж.
Парень, сидевший у меня за спиной, был молчаливым, только время от времени что-то насвистывал, так что думать мне никто не мешал. А дорога всегда к размышлениям располагает.
Два дела у меня осталось основных — Кирюха и поездка к Тьме. Если я все верно рассчитал, то я смогу подтвердить самому себе свою же теорию о том, почему все случилось так, как случилось, почему люди поступали так, как они поступали, и что делать мне, когда настанет время это делать. Я, вообще-то, это уже и так знаю, но хочется все же подтверждения, хотя бы для того, чтобы делая, не оставлять места для теории о том, что ты сейчас совершенно непоправимо косячишь. Уверенность нужна, настоящая уверенность.
"Точку" сначала обнаружил по запаху — дымком тянуло, эдак приятно, по-домашнему как-то. Потом уже сквозь густой снегопад проступили очертания сруба, столбиков проволочного забора, ну и моего сарайчика чуть поодаль.
Нас услышали, оба бойца из нынешней смены вышли из сруба, один из них направился к воротам, пропуская нас. Я обратил внимание на то, что по территории везде прочищены и чуть ли не утрамбованы проходы — видать бойцы сами себе занятие искали.
Нас накормили лосятиной и я заподозрил, что подстрелили как раз того зверя, что мы во время прошлой поездки заметили. Жалко, конечно, но что делать, зато салат из кубиков этой самой лосятины вперемешку с луком и солеными огурцами получился очень даже ничего.
— Варить разве что задолбались, — пояснил худой темноволосый парень, тот, что в прошлый раз со мной ехал. — Часов шесть на малом огне, а на этой печке сделать малый огонь, — он хмыкнул, покосившись на простенькую дровяную печку. — Но нормально получилось, даже шашлык жарили.
— Ага, отлично, — подтвердил Федька, стоя наворачивавший салат из большой миски. — Водочки бы еще под нее…
— Не, водки нет, и даже если бы была, то не сознались бы — запрет полный, — усмехнулся темноволосый.
— Да, мне надо в сарайчик заглянуть, — обратился я ко всем разом.
— Не-не-не-не! — сразу же запротестовал крепкий рыжий парень из новой смены. — туда даже близко нельзя, приказ Милославского! Ни ногой!
Они туда и не ходили, это я видел. Веревочный заборчик вокруг на месте и не единого следа в ту сторону, даже сугроб, ограничивающий тропинку, был целый и ничем не порушенный.
— Это вам нельзя, и Милославскому нельзя, а мне можно, — сказал я, запахивая полушубок. — Даже нужно. Это моя дыра, я через нее провалился, и кое что там забыл. А вот вам точно не надо, на вас это место не настроено. — и вышел из сруба.
Выбежали за мной трое из четверых, но, как я и полагал, оттаскивать меня не стали. Что-то знали, что-то подозревали, ну и растерялись малость. Рыжий лишь сказал:
— Нам рапорт придется составить!
— Все верно, — кивнул я ему. — Обязательно. Я и сам профессору скажу. Я сейчас…
Перебрался через веревку, и увязая чуть не по пояс в снегу, кое как протолкался к сарайчику, заглянул внутрь.
Точно, чувствую я здесь что-то. Словно веревка привязана к душе и что-то за эту веревку аккуратно так тянет. Это мое место, точно, никаких сомнений. Не обойтись здесь без меня.
— Долго там еще? — с беспокойством крикнул рыжий.
— Иду уже!
Зашел внутрь, протянул руку к швелеру над головой — точно, вот она, отвертка моя. Взял, перекинул в левую руку, а правую быстро сунул за пазуху, вытащил оттуда увесистый металлический предмет и сунул на место отвертки, стоймя, почувствовав, как прихватился к стенке сарая магнит, выдранный из громкоговорителя. Все, можно идти.
— Это что? — уставился рыжий на отвертку после того, как я проделал по сугробу весь путь от сарая до дорожки.
— Отвертка крестовая, — пояснил я, повертев ей у него перед носом. — Тут таких нет и не будет. Я сюда с набором инструмента провалился, но вот эту здесь забыл, — добавил я для окончательного формирования картины у него в голове.
— Ничего там не нарушил? — спросил он на всякий случай, похоже.
— Я ничего не могу нарушить. А вот вы не лазьте. Это Милославский верно сказал. И в рапорте отметь. Ладно, давайте обратно грузиться, а то что-то так сыпать начинает, что скоро на пять метров видно не будет. А так хоть по своим следам обратно выйдем.
* * *
К Валиеву Тенго меня не пускал. Не наотрез, а мотивируя как-то загадочно:
— Успеешь, подожди, у тебя же не горит. Пока его по другим делам крутят, не лезь в собачью свадьбу. Можно будет — сам тебя позову, ты же знаешь, что у меня в твоих делах тоже интерес есть.
— Когда?
— Скоро. Сам поймешь. Увидишь, — отвечал он категоричными рубленными фразами.
— Ладно. А с гидрокостюмом что?
— Нашел я тебе гидрокостюм, — загордился он. — Гидрокомбинезон называется. А вот дыхательного аппарата нет, надо искать.
— Простенький дыхательный у нас есть, по нашим задачам хватит! — обрадовался я. — Мне бы просто в воду в теплом чем-то лезть, остальное нормально.
— Так, да? Тогда…, - Тенго задумался. — Тогда можем в понедельник.
— Ты тоже поедешь?
— А ты как думал? — удивился он вопросу, после чего "включил акцент": — Мне интересно, да? Да и не даст никто технику просто так, без меня не обойдешься. Слушай, когда в гости позовешь?
— Да хоть щас приходи, — удивился я вопросу. — Или давай я в субботы ребрышки зажарю, мне как раз мангал доделать должны.
— О, обживаешься! — засмеялся он. — Как Настя?
А Настя отлично, на самом деле. Появление дома, пусть пока и с неопределенным статусом, всколыхнуло в ней некие ранее неизведанные ментальные уровни. В ней неожиданно проснулась прилежная домохозяйка, которая неустанно драила этот самый дом, которая отчаянно пыталась наполнить его какими-то вещами, создающими ту самую житейскую ауру, которая и делает жилье домом. Я было хотел намекнуть ей на то, что это может оказаться очень временным местом и, может быть, нет смысла вкладывать столько сил и денег в его оборудование, но потом говорить этого все же не стал — сообразил, что это ее способ бороться с нервным ожиданием. Ожиданием того, что приближается, того момента, когда действительно придется решать. И хорошо, если только решать.
