Думать о слабых местах этого плана Алексей не стал, а просто взял маленький брезентовый стул, валявшийся рядом со столом, отряхнул от земли толстый красный маркер и принялся выводить на белой поверхности бумаги корявые печатные буквы.
— Простите, товарищ, — раздался позади деликатный испуганный голос, и Алексей замер, пытаясь понять: не почудилось ли ему?
Медленно повернувшись, он обнаружил за своей спиной Кондрата Ефимовича. Генерал смотрел на Алексея внимательными живыми глазами и совсем не походил на того по-барски хамоватого типа, что прошлым вечером буквально отравил капитана спиртом. На нем красовался новенький спортивный костюм темно-синего цвета, распахнутый на груди так, что было видно явно видавшую виды тельняшку, на ногах ярко выделялись светло-желтой кожей легкие сандалии-плетенки. За спиной Кондрата Ефимовича смущенно переминался с ноги на ногу его подельник. Если похожий на собаку генерал смотрелся вежливо-предупредительным, то Михаил Николаевич отчаянно боялся. На нем были однотонные защитного цвета штаны, заправленные в короткие резиновые сапоги, но выше пояса генерал мог похвастать только забавной белой майкой с тонкими лямками.
— Что? — глупо спросил Алексей, медленно осознавая, что генералы-заговорщики, по всей видимости, остались целы и невредимы.
— Простите, — просительно сказал Кондрат Ефимович. — Но не знаете ли вы, что здесь происходит? Понимаете, открываю глаза — а тут что-то странное. Люди какие-то бродят. Не разговаривают, но толкаются. А тут еще этот тип привязался. Разговаривает, но толку от него никакого. Я ему говорю: «Пошел прочь, гад», а он… Вы не знаете… кто я?
— А вы сами что, не помните… кто вы? — растерянно спросил Алексей.
— Нет. Я вообще ничего не понимаю. Открываю глаза, а тут что-то странное…
— Вы тоже не помните, кто вы? — оборвал его на полуслове Алексей, обращаясь к Решетникову и начиная понимать, что генералам все-таки не удалось избежать своеобразного наказания.
— Кто… я? — робко проблеял из-за спины Кондрата Ефимовича Михаил Николаевич, смущенно помаргивая маленькими мышиными глазками. — Не знаю. Я ничего не знаю.
Алексей замолчал, разглядывая обоих генералов в упор.
Про амнезию он слышал неоднократно и ранее. Что делает с людьми контролер, он прекрасно помнил на примере людей со своего блокпоста. У генералов явно отсутствовали воспоминания о себе как о личностях, но остались знания, навыки социального общения и умения общего порядка.
По сути, это были теперь идеальные солдаты. Для того, кто будет ими командовать.
Оставалось очередной раз подивиться, как тонко и жестоко умеет пошутить судьба над теми, кто считает себя умнее ее. Внутри разливалось странное злорадное удовлетворение. Но душа жаждала изощренной мести, а не обычной констатации факта, что, мол, виновные наказаны.
— Конечно, я знаю, кто вы оба, — сказал наконец Алексей безапелляционным тоном. — Вы мои бойцы. Я вас, понимаешь, ищу. А вы где шляетесь? А-а?!
Генералы вытянулись в строевой стойке, демонстрируя, что память им, может, и отбило, но все привычные, отработанные десятилетиями рефлексы остались на месте.
— Вот так-то, — удовлетворенно сказал Алексей, поднимаясь со стула. — Что же мне теперь делать с вами, птицы-голуби? Как наказывать вас будем?
— А в чем, собственно, наша вина? — осторожно спросил Решетников, недоверчиво морща лоб.
Алексей внезапно понял, что должен немедленно сделать выбор. Глумиться над больными людьми было недостойно, над старшими во возрасту и по званию — тем более, и хотя желание хоть чем-то отомстить никуда не делось, по-хорошему спектакль следовало заканчивать. Но если помощь запоздает, если надо будет выживать, то ему придется обслуживать двух плохо соображающих немолодых людей. Но стоит подождать с разоблачениями, и все будет наоборот: у него появится сразу два помощника, готовых выполнить любую работу. Колебался Алексей недолго.
— Да ты что, солдат, совсем ухи объелся? — тяжело цедя слова сквозь зубы, медленно двинулся Алексей на генерала. — Ты как обращаешься к старшему по званию? Ты как, урод, ведешь себя в строю? У тебя что, совсем мозги отшибло?! Упор лежа! Принять!
Михаил Николаевич, моментально побелев от ужаса, растерянно опустился на землю и встал на четвереньки.
— Ну?!
Генерал уперся пухлыми ладошками в утоптанный грунт и попытался придать телу прямое положение. Получилось, мягко говоря, не очень.
— У тебя, солдат, — гневно сказал Алексей, — подготовка как у дохлого тюленя. Ты забыл, что такое дисциплина, порядок и субординация. Тебя, по-хорошему, надо просто расстрелять.
Михаил Николаевич издал сдавленный звук и упал животом на землю. Кондрат Ефимович зажмурил глаза и, казалось, вообще впал в кому, умудряясь при этом каким-то чудом оставаться в «строю».
— Твое счастье, — снисходительно продолжал Алексей, — что я сегодня добрый до омерзения. И вместо расстрела возьму тебя под личный контроль до полного перевоспитания. Проведу, так сказать, дорогой кропотливого труда от обезьяны к недочеловеку. Ибо стать человеком тебе уже не удастся. Ума не хватит.
Решетников испуганно перевел дух, но продолжал лежать, прижавшись лицом к земле.
— Как ты должен был обратиться к своему командиру?! — внезапно взревел Алексей. — Встать, скотина!
Решетников мгновенно поднялся на ноги и принял строевую стойку.
— Я… — трясясь от ужаса, пролепетал он, — я… я…
— Лохматая свинья, — грубо подсказал Алексей. — Еще раз услышу обращение не по уставу или крамольные мысли вслух или даже увижу тень крамольных мыслей на лице — пеняй на себя. Кросс на десять километров в ОЗК и противогазе покажется пределом мечтаний.
Генералы молчали, вытянувшись в струнку и «поедая» начальство глазами.
— А ведь это все меняет, — задумчиво сказал Алексей. — Теперь можно попробовать и выкарабкаться. А там, глядишь, и подлечат старичков. Для суда.
— Куда выкарабкаться? — робко осведомился Кондрат Ефимович.
— Разговорчики в строю! — рявкнул Алексей, загоняя генерала обратно в околокоматозное состояние. — Когда придет время — вам доведут.
Втроем можно было набрать оружия и занять в лагере круговую оборону до подхода спасателей. Судя по числу людей на поляне, патронов должно хватить, чтобы отбить атаку практически любого противника. Неясно было, смогут ли стрелять потерявшие память генералы. Но уж работать, следить за обстановкой и подавать сигналы смогут наверняка.
Рывком за ворот куртки небрежно завернув в сторону медленно наступающего на его «строй» очередного безумца, Алексей остановился перед Михаилом Николаевичем и внимательно посмотрел в невинные, почти детские глаза генерала.
