– А по-моему, есть, – ответил тот. – По крайней мере, должен быть. Просто его никто не искал. Или искал, но не там.
– Почему ты так решил?
– Тут есть дети, – усмехнулся Ри. – Нельзя окончательно губить мир, который все еще жив, каким бы плохим он ни был. Но для того, чтобы снова поднять этот вопрос, нам, опять же, нужно отсюда выбраться.
– Согласен, – вздохнул Ит. – Ты совершенно прав.
Человек из Индиго и человек из Мадженты посмотрели друг на друга и улыбнулись – схожести мыслей, желаний, целей.
– Выберемся, – уверенно сказал инженер. – Вот оно, оказывается, как на самом деле бывает.
– Что именно? – не понял созидающий.
– Да мир спасать, – засмеялся Ри. – Не знаю, как у вас, а у нас полно игр, в которых цель – спасти мир. Только там все совсем по-другому. Там обязательно есть герои в броне, армии, война… конечно, они немножко наивные, эти игры, но все равно здорово.
– У нас таких нет. У нас по большей части приключения и путешествия, – улыбнулся Ит. – Я, правда, в двенадцать лет играть бросил, некогда стало. Но тоже было здорово.
– Но мир спасать не надо?
– Не надо. Чего его спасать, если в нем и так все хорошо?
* * *
Что такое война в представлении государства Гана и Союза Республик они увидели на пятый день своего путешествия. Пройдено к тому моменту было почти семьдесят километров, и нога у Скрипача разболелась страшным образом. После трех часов ходьбы он сел на землю и категорически отказался двигаться дальше, несмотря на все уговоры. Ри с Итом, посовещавшись, решили передохнуть денек. Время в запасе еще было, пусть и немного, и проще потерять этот день, чем потом тащить Скрипача на руках больше ста километров, если он обезножит полностью.
Именно это их в результате и спасло.
Пока Ит, как получалось, растирал едва не плачущему от боли Скрипачу покрасневшую и распухшую лодыжку, Ри сбегал за ближайший холм, разведать дорогу. Вернулся он с вытянувшимся лицом и сообщил, что впереди явно что-то затевается. К пограничной территории со стороны Ганы подошло несколько машин, из которых высыпало с полсотни людей, люди эти зашли на территорию «свободной зоны» и двинулись в сторону Республик.
– И что делать будем? – насторожился Ит.
– Лучше бы нам куда-нибудь спрятаться, – с тревогой ответил Ри. – Не нравится мне это все.
– Куда тут спрячешься? – спросил созидающий, обводя взглядом ровный склон холма. – Обратно вернуться? Там, кажется, лесок был какой-то…
– Не кажется, а был, но как мы со Скрипачом возвращаться будем, он же идти не может, – возразил инженер. – Посиди с ним, я сейчас сбегаю, посмотрю, может, чего-то и придумаю.
Вернулся он минут через десять и сообщил, что неподалеку есть местечко, которое можно использовать в качестве укрытия – несколько крупных гладких камней. Подхватив Скрипача на руки, они чуть не бегом бросились туда, куда направлял Ри, в сторону от границы, вглубь территории, наискось через склон. Действительно, за холмом обнаружились вросшие в землю гладкие валуны, которые в незапамятные времена принес сюда ледник. Одна щель между ними оказалась достаточно широкой, чтобы протиснуться внутрь, и они по очереди заползли в этот естественный каменный дольмен.
– Ит, ты можешь поставить защиту? – Ри вопросительно уставился на него, когда все трое кое-как расселись в крохотном пространстве, под сырыми холодными камнями. – У тебя же детектор есть. Может быть, сделаешь такой же щит, как тогда, на Терране?
– Понадобится – сделаю, – немного подумав, ответил Ит. – Но ты учти, мы же почти три дня ничего не ели. Меня надолго не хватит.
– А на сколько хватит? – деловито поинтересовался инженер.
– Час, полтора, – неуверенно пожал плечами созидающий.
– Мало, – огорченно пробормотал Ри. – Чертовски мало. Это плохо.
– А биокомп как-то можно использовать?
– Он, прости, для подобных вещей не предназначен, – вздохнул Ри. – Эта штука исключительно мирная.
– А жаль, – ответил Ит.
Скрипач повздыхал, пробормотал что-то маловразумительное, пролез в узкую щель между Итом и Ри, лег между ними, свернувшись клубочком, и подтянув ноги чуть не к подбородку. Он явно собирался вздремнуть. Ри и Ит переглянулись.
– Неплохая мысль, – одобрил инженер. – Все равно делать нечего, только ждать.
– Лучше все-таки спать по очереди, – предложил созидающий, которому спать совершенно не хотелось. – Давай я пока что покараулю.
– Ну, карауль, – Ри осторожно улегся рядом со Скрипачом. – Разбуди потом, я тебя сменю.
«Все-таки мы очень устали, – подумал Ит. – Сказал бы мне кто, что я буду всерьез думать о том, чтобы осенью спать на земле, в холоде и сырости, да еще с удовольствием, я бы, наверное, рассмеялся и не поверил».
Он сел, привалившись спиной к гладкому боку валуна, и стал прислушиваться к отзвукам недалекого боя. Впрочем, слышно почти ничего не было, лишь земля иногда вздрагивала, словно на нее падало что-то тяжелое. О том, что происходило по другую сторону холма, созидающий старался не думать. В его мире войн не было и не могло быть. Он отлично помнил постулат «войны не бывает» и одного своего преподавателя, который на полном серьезе утверждал, что подобное явление становится физически невозможно, когда раса или мир доходит до определенной стадии развития. Построение было ветвистое, объемное, изобилующее примерами и выводами, и когда Ит впервые с ним познакомился (а произошло это больше двадцати лет назад, на втором курсе, на одной из первых лекций по теософии), оно казалось безупречно логически выверенным и практически неоспоримым.
Хрена с два! Земля снова дрогнула. Вот тебе и построение, дорогой Биэнн. Теперь бери это построение и ешь его с маслом, потому что ничего другого, дорогой Биэнн, есть тебе тут не предложат. Не бывает? Да как же! Еще как бывает. Вот тебе и все аксиоматические теории, вот тебе и правила построения вывода – кушай, дорогой, наслаждайся. Продвинутый мир, стандартная техногенная цивилизация, умеренное многобожие, все те же, наверное, заповеди – не убивай, не кради… а каков результат! Нравится? Вот и думай, Ит, про теорию и практику. Делай выводы.
Он посмотрел на Ри и Скрипача. Инженер спал, как убитый, и, конечно, не заметил, что Скрипач подполз к нему поближе и приобнял – ему было холодно, и он пользовался любой возможностью согреться. Да уж, еще одна загадка, причем из области фантастических. Совершенно непонятное существо. Никому непонятное. Ни Сэфес, ни Барду, ни Ри, ни искину, ни самому Иту. И при этом – было в Скрипаче что-то бесконечно родное, настолько родное, что созидающий в последнее время старался избегать этих мыслей, они пугали, от них делалось не по себе. Когда у Скрипача болела нога, Ит словно начинал чувствовать боль сам. Не такую, конечно, как сам Скрипач, но какой-то оттенок боли появлялся в сознании, и несколько раз созидающий ловил себя на том, что начинает прихрамывать. Когда Скрипач радовался, неважно чему, хоть тем же птицам, Ит, опять помимо собственной воли, тоже начинал ощущать непонятно откуда берущуюся шальную, алогичную радость. Несколько раз он пытался как-то проанализировать это все, но ничего толком не получалось. Не могли они со Скрипачом быть неким разделенным целым, стремящимся к единству. Никак не могли. Однако…
