— Похоже, ты спятил, шпырь, — почти сочувственно сказал он. — На безумцев не обижаются. Но за гибель моих людей тебе придется заплатить жизнью. А теперь уезжай оттуда, побыстрее. Не попадайся легавым, они сейчас едут по твою душу. Ответишь не им — ответишь мне.
— Ладно, хватит болтовни, — я взглянул в зеркальце заднего вида. — Ты знаешь, кто я. Назови себя, кровник.
— Так ты не знаешь, с кем говоришь? — снова удивился он.
— Назови себя. Если ты горец и мужчина, скажи свое имя.
— Вон что. Ты просто не знал, с кем говоришь, — его ярость отхлынула, все для него стало на свои места. — Что ж, перед смертью узнаешь. Это я тебе обещаю, Месакун.
— Значит, я говорю с трусом и бабой. Иначе ты назвался бы.
— Просто не хочу, чтобы ты нагадил в штаны раньше времени, шпырь.
— Похоже, ты уже это сделал. И не надейся, падаль, я понял, кто ты.
Он шумно засопел, потом сказал:
— Дешевые у тебя подковырки. Но я с тобой разберусь. И с теми, кто у тебя за спиной, тоже.
Я переложил трубку в левую руку и взялся за рычаг трансмиссии. В конце концов, сюда вот-вот нагрянут полицейские, ни к чему, чтобы они засекли машину, рванувшую прочь при их появлении.
— Слушай меня хорошенько, Барладаг, — сказал я так, словно мы были знакомы уйму лет. — Спросишь своего парня в полиции, он расскажет, как умерли те двое, которых ты послал. Ты за ними следующий. Все.
Похоже, он не поверил своим ушам. И немудрено. Разговор вообще получился сумасшедший.
— Да кто ты такой, бзец?! — заорал он.
— Твоя смерть, падаль, — объяснил я, выключил радиотелефон и кинул его на соседнее сиденье.
Дальнейший обмен угрозами был бы излишней тратой времени. Я удостоверился, что мои догадки попали в точку. Ничего лучшего на первых порах не стоило и желать.
Не успел я доехать до конца квартала, как из-за угла появились сразу две полицейские машины со включенными мигалками и затормозили в аккурат на том месте, где только что стоял бандитский «Рарон». Из них выскочило полдюжины ражих молодцев в черной форме. Один остался следить за фасадом, остальные с револьверами наизготовку помчались в подъезд.
Остановившись у светофора, я успел заметить, что следом за легковушками подкатил крытый грузовик, и из него высыпался чуть ли не взвод с карабинами, группа оцепления. Тот, кто настучал в полицию, наверняка не жалел красок и представил меня в наилучшем виде. А может, успели заглянуть в мое личное дело и установили, на что был способен командир разведгруппы Трандийяар в свои лучшие денечки. До чего предупредительное отношение к инвалиду на пенсии, надо же.
После долгой отвычки я вел машину осторожно, да и на ходу она вела себя совсем не так, как армейский вездеход, чутко отзываясь на малейшее движение руля или рычагов. Выехав на запруженный машинами шестирядный проспект Доблести, я попал в небольшой автомобильный затор. К тому времени мои мозги уже достаточно четко обрисовали обстановку и наметили план действий.
Прежде всего я ненароком заимел самого роскошного кровника, который только мог мне подвернуться. Кридан Барладаг. Я понял, что покойный Лигун принадлежал к его клану и оказался достаточно весомой фигурой, чтобы его убийство обеспокоило самого главу. Тем, кто заварил всю эту кашу, требовалось отвести подозрения, которые скорей всего пали бы на клан Увалюма Фахти, главного конкурента Барладага. И дело решили списать на меня, ни с какими группировками не связанного, никому не нужного шпыря.
Мне под тахту сунули чемоданчик с деньгами и пистолетом, затем сообщили в полицию о смерти Лигуна, а меня представили убийцей. Анонимный звонок, скорее всего. Разумеется, в полиции у Барладага есть свои люди, они срочно передали ему эти сведения, и главарь послал двоих громил провернуть акцию опережения. Тут, по крайней мере, ничего загадочного нет, все видно как на ладони.
Отсюда, в частности, вытекает логичное предположение о том, что Лигуна по каким-то загадочным надобностям угрохали ребята из клана Фахти. Общую стройную картину портили досадные мелочи вроде парня с кофром, вырезанных мозгов и явного интереса, проявленного ко мне Управлением Безопасности. Совершенно неожиданного и незаслуженного интереса, надо признаться. Впрочем, мои выкладки насчет поведения Зайны основывались большей частью на интуиции, поэтому в них вполне мог вкрасться изъян.
Пробка наконец рассосалась, и я покатил по проспекту дальше.
Вспомнился анекдотец, будто у нашей страны три хозяина, первый притворяется, будто он главный, а остальные два делают вид, якобы они здесь ни при чем. Каждому ребенку ясно, что речь идет об Адмирале, Барладаге и Фахти. Шутки шутками, но я, кажется, попал в жернова между властью официальной и теми, кто ничуть не уступает ей по силе. И податься мне вроде как некуда, если бы я замыслил сбежать. Однако теперь у меня в столице оказалось неотложное дело: поквитаться с Барладагом за женщину, которую убили в моем доме. Дело крови — дело чести. Так уж у нас, урожденных горцев, заведено, и не мне отменять древний обычай.
А Барладаг крепко изумился, сначала тому, что я его не узнал, потом тому, что я его вычислил. И заподозрил какую-то хитрую игру, как оно и есть в действительности. Наверняка ему теперь мерещатся коварные козни клана южан, и вряд ли это далеко от истины. Человек, застреливший Лигуна, не походил на южанина, но скорей всего выполнял распоряжение Фахти. Так что наше многотерпеливое отечество, возможно, близится к своего рода гражданской войне. Если сцепятся два главаря крупнейших наркокланов, то в этой разборке окажется очень мало посторонних — разве что грудные младенцы, слепоглухонемые и парализованные.
Вот о чем размышлял я в то время, как еще одна часть моего сознания вовсю занималась вождением, обсчитывая дорожную ситуацию сразу в нескольких аспектах: дистанции, скорость, тормозной путь и тому подобное. Еще одна предавалась чистому созерцанию утреннего летнего города, следующая раскладывала по полочкам мое отношение к безвременно почившей Зайне, а невесть которая по счету перебирала варианты, как бы мне подобраться к Барладагу на расстояние прицельного выстрела. Словно бы в моей голове расположилось сразу несколько Трандийяаров, и каждый занимался своим делом, ничуть не мешая другим. Ну что ж, на здоровье. Пока от этого моя черепушка не вскипела и не лопнула, да и впредь не собиралась. А во внутреннем кармане куртки лежал флакон с препаратом, на тот случай, если эффект окажется нестойким. Мне нравилось нынешнее состояние моих мозгов, пускай странное до неправдоподобия, оно не шло ни в какое сравнение с прежним.
