— К примеру, молнии.
— Вот именно. Увидите собственными глазами, — в который раз повторил Элькан.
Епанчин, который в продолжение всего рассказа человека с Леобеи не отрывал от него внимательного взгляда, зашевелился, под ним закряхтела скамья, и капитан, подавшись вперед, дотронулся до оранжевого рукава Элькана и проговорил:
— Вот что… А как вышло, что вы, кровный родственник этих… здешних обитателей, оказались на Земле, внедрились… да-да, внедрились, другое слово и не подберу… в ряды землян… так правдоподобно, так ловко? Я уже насмотрелся на разновидности местных… Видел огромного здоровяка с костистым татуированным черепом, с шестью пальцами на руке — уверен, я не ошибаюсь!.. Видел и маленьких желтоглазых, плоскомордых, типа вот этого бармена… И парней со смуглой кожей, которые не дохнут даже после того, как им вспарывают брюхо, и при этом смеются.
— Смуглокожие — это гареггины Акила, — сказал Элькан. — В некотором роде биороботы. Хотя в их телах только настоящая, природная плоть, ни грамма рукотворной материи. Опасные, быстрые, обученные ребята. Воюют на стороне сардонаров. Люди с татуированным черепом — воины-наку со Дна миров. Те, что вы видели, воюют за Леннара и Обращенных.
— Обращенных?
— Да, это те, кого Леннар приобщил к настоящему знанию о мире Корабля и ввел в служебные отсеки звездолета…
— Это все замечательно, — сказал Епанчин, — но я не закончил. Я перечислил вам три разновидности здешнего рода человеческого, но ни одна из этих разновидностей и близко не смогла бы подобраться к такой точной имитации земного человека, такой трудной для копирования нации, как русские. А ведь вы, профессор Крейцер, хоть и прикрылись нерусской фамилией и якобы немецким происхождением, были в своей роли весьма убедительны. Ну хорошо! Не спрошу, как вам это удалось. Спрошу только: ОТКУДА? Откуда вы располагали временем, чтобы вжиться в роль, изучить язык, уподобиться? Ведь звездолет появился в Солнечной системе сравнительно недавно.
— И об этом расскажу. Только не сейчас. Другое нужно знать. Нам ведь, судя по всему, придется рассчитывать только на собственные силы. И еще неизвестно, как Леннар отреагирует на то, что я явлюсь в структуры Корабля, которые находятся под контролем Обращенных… — задумчиво произнес Элькан. — Им самим, как мне думается, несладко. Иначе не встретили бы их в транспортном шлюзе… Да еще в одеяниях дайлемитов, этих вояк из Кринну…
А Элен вновь с некоторым сомнением повторила:
— Обращенные?
— Да, люди, которые получили доступ к Центральному посту и служебным отсекам Корабля. Сначала, правда, большинству из них пришлось поверить, что этот самый Центральный пост и функциональные системы Корабля вообще существуют. Нам нужно попасть к ним. Они помогут.
Последние слова Элькан сказал негромко, с хрипотцой, и каждый из его спутников, будучи человеком наблюдательным и понятливым, отметил некоторую неуверенность в этой самой последней фразе.
— А еще? — спросил Абу-Керим.
— Что вы имеете в виду? — вздрогнул Элькан.
— Я имею в виду, что эти ваши Обращенные, судя по всему, незначительная часть от общей численности населения.
— Да, около тридцати тысяч, считая еще не посвященных до конца, — сказал Элькан. — А всего на Корабле находится около трех миллионов человек. Население небольшой европейской страны. Большая часть жителей сосредоточена, конечно, в так называемых Срединных землях — прежде всего это Ганахида со столицей Горном, Арламдор с главным городом Ланкарнаком, затем Кринну с целой россыпью городов-полугосударств со своим укладом, своими законами. Переходы между Верхними и Нижними землями проходят преимущественно в условно-горной местности, искусственных напластованиях пород у магистральных бортов корпуса Корабля. Быстрое сообщение долгое время не использовалось, скоростные турболифты Обращенные построили заново и запустили сравнительно недавно. Одним из таких турболифтов недавно воспользовались и мы… И надо же было такому случиться, что попали не куда-нибудь, а прямиком в Горн, город Первого Храма!
— Первого?
— Первый Храм — самое огромное архитектурное сооружение в Верхних и Нижних землях, у вас на планете с ним можно сопоставить разве что египетские пирамиды и Великую Китайскую стену, но ведь она не видна вся разом, так что не производит грандиозного впечатления Первого!
— А разве нельзя воспользоваться этим, как вы говорите, турболифтом, чтобы попасть к этим вашим Обращенным? — спросил капитан Епанчин.
— Раз — и в дамки? — усмехнулся любитель земных настольных игр профессор Крейцер. — Нет. Не получится. Я задал маршрут, которым не пользовались со времен строителей Корабля. Сами видите, этим путем до нас давно уже никто не выходил из лифтовых шахт — стену вот пришлось ломать. Я выбрал этот путь, чтобы быть уверенным, что не попадем прямиком в руки сардонаров. Да и коды доступа к отсекам Обращенных стерлись из памяти, знаете ли… А назад, в турболифт, конечно, можно, только есть риск застрять в лабиринте шахт из-за неверно заданного маршрута и неудачно подобранного кода координат, и все… Нет. Лучше подняться на поверхность. Горн — красивый город. Во всяком случае, был… Ну вы увидите собственными глазами, — как заклинание, в который раз повторил Элькан.
3— Ну что же, — сказал рыжеволосый Акил, поворачиваясь к выросшему у него за спиной соправителю сардонаров Грендаму, именуемому пророком и прорицателем. К мудрому, велеречивому, громкоголосому, широкоплечему здоровяку. Мужлану с тусклыми рыбьими глазами, замашками мясника и неутолимыми аппетитами убийцы. — Ну что же, этот чужеземец довольно представительной внешности. Конечно, плохо, что Леннара убил именно он, а не, скажем, один из наших гареггинов или вовсе ты или я. Так или иначе, но нас ждет древний ритуал, предписанный нам предками и самим Аньяном Красноглазым, отцом-основателем сардонарской веры. Этот древний баловник был неиссякаем на разного рода милые придумки типа особых казней…
Трендам облизнул сухие губы. Он чувствовал себя не вполне хорошо и не очень уверенно, у него плясали руки. Акил, прекрасно знавший причину этих недомоганий своего соправителя, тем не менее продолжал, не меняя тона:
— Тебе, конечно, хорошо известен этот ритуал.
Трендам смерил стоявшего в нескольких шагах от него Гамова презрительным, мутным взглядом, в котором иной истовый сардонар находил бездну смысла. Красноватые искорки раздражения плясали в разноцветных глазах Грендама — сером с желтизной и мутно-карем темном. Землянин бросил быстрый ответный взгляд, успев выхватить и глыбистость мощных плеч, и тяжелый череп, и выпуклости на шишковатом, широком лбу, и гнилой, хищный оскал зубов, и нос, вдавленный на переносице, и неровные плиты скул. По земным представлениям Грендам был неслыханно безобразен, но в этой отталкивающей внешности все-таки было что-то магическое, притягательное, не позволяющее совершенно отвести глаз… вызывающее назойливое и неуемное, как чесотка, желание взглянуть еще. Раз и другой… И еще, и еще.
