– Сегодня делаем приёмы на них, и до конца. Корвин, ты первый. Фытых – это, конечно, не дракон… Но похож. Может служить отличным тренажёром. И главное, слабые места почти там, где надо. Жаль, очень редко попадаются. Умные.
– Давай. – Я взял фытыха, сломал одно крыло и пустил на Корвина.
Зверь зашипел как гышан и напал. Я смотрел. Корвин провёл приём с ударом ногой. Попал. Но когти забыл выпустить, не убил. Сконфузился, сам напал. Фытых поднялся, хотел моему сыну глаза выцарапать. Но тот присел, фытыху между ног так ударил, что убил сразу. Встал, на меня смотрит, глаза сверкают.
– Что смотришь? Твоя добыча. Ешь. Пока ел, я Тандера позвал. Опять дрожит. Вроде, не так и холодно.
Странный он.
– Твоя очередь. Взял фытыха, хотел крыло сломать.
– Не надо! Опять?
– Он улетит, а ты не догонишь.
– Догоню. Интересно… Посмотрим.
– Хорошо. Убей его. Отпустил фытыха. Тот сразу на Тандера бросился. Мой сын отошёл и толкнул фытыха в спину. Тот едва не перевернулся. Зарычал, подпрыгнул, опять напал. Странный фытых. Даже еда Тандеру странная попадается. А он опять отступил, не ударил. Не понимаю.
– Тандер, почему не убиваешь? Вздрогнул. Повернулся ко мне… Идиот, спиной к фытыху!!!
***
Доигрался. Сидит, плачет, а моя вторая перепонку зашивает. Я рядом стою, мрачный.
– Сын. Я тебя чему учил?
– Убива-ать…
– А ты что сделал?
– Жалко его…
– Кого?
– Фытыха… Стою, рот раскрыл. Нет, это слишком.
– Кого?!
– Фытыха жалко. Они слабые…
– Так. Тандер, тебе сколько лет? Плакать перестал, только вздрагивает. От боли, наверно.
– Десять.
– Что ты ел все эти годы? Молчит. Молчит, конечно!
– Мясо…
– Мясо?
– Да…
– Ты фытыхов ел, или нет? Долго молчит. Я жду.
– Отвечай!
– Ел.
– Ел? Ел! Почему жалко не было? Молчит.
– Молчишь. Потому что вкусные, вот почему. Потому что не ты убивал.
Вот почему! Опять плакать стал. Жалко. Сел рядом. Погладил. Он прижался ко мне… Ну что мне с этим делать, а? Не бить же. Не могу я его бить. Жалко.
– Тандер, ну что мне с тобой делать, а? Ну скажи.
– Убей. Тогда всем хорошо станет – и мне, и тебе, и братьям. Сижу, рот раскрыл. Потом закрыл, молчу. Думаю.
– Сын, почему ты так сказал?
– Я не сын! Ты моего отца убил! Опять?!
– А кто ты мне тогда?! Я твоего отца убил, да. Когда дракона убиваешь, у которого дети есть – дети твои становятся. Это закон. Это правильно.
Иначе кто на арену пойдёт? Если думать будут, что дети от голода умрут?
Скажи! Молчит, только крепче прижимается. Ну что мне с ним делать?
– А зачем арена? Зачем убивать надо?! Нет, он точно странный.
– Слушай. Вот ты вырастешь. Возьмёшь самок, много. Много детей будет. Все хотят есть. Так?
– Так…
– Дальше. Твои дети вырастут, возьмут самок, но теперь детей во много раз больше будет. И все хотят есть, так?
– Так… Уже понимает, но не плачет.
– Пять раз так будет, что потом? Молчит.
– Еды не хватит, вот что. И умрут все. И дети. Это хорошо? Говори!
– Нет, это не хорошо.
– Тогда что делать? Ответь. Думает. Это очень хорошо, что думает.
– Много еды сделать? И кто сказал, что он думает?
– Хорошо, сделали много еды. Ещё на три раза хватило. Потом в девять раз больше драконов станет, понимаешь? Не в три, а в девять. Понял. Но не так понял.
– Но зачем убивать? Можно улететь. В другой Огон.
– Ты глупый дракон, знаешь это?
– Почему?
– В других Огонах не то же самое? Сидит, рот раскрыл. Вот теперь – понял. Молодец. Зря сказал, что глупый.
Долго думал, на этот раз. А потом говорит:
– А если много детей не делать? Только одного? Тогда не надо убивать!
Ага, вот и вырос. Теперь пора показать.
– Сын, пошли. Встал. Повёл в уцахан. Смотрит, ничего не понимает. Позвал третью.
– Вот, он вырос. Покажи, объясни, дай одну. Тандер, похоже, испугался.
– Коршун?..
– Завтра придёшь ко мне в фархан, и сам на свой вопрос ответишь.
***
Утро. Проснулся, встал, спустился в отах. Пока мылся, вспомнил. Вышел.
– Тандер!
– Он спит ещё. Ха.
– Когда проснётся, пошли на тренировку. Поел, вышел. Смерти не видно. Хорошо!
– Дети! Тренировка! Прибежали. Смеются, подмигивают. Тандера нет. Понятно.
– Ждём старшего брата. Сидим на песке, ждём. Корунд и Корген играют в гонки. Мой выиграл.
Приятно. О! Прилетел. Шатается немного… Ха.
– Тандер, как ты?
– О, я хорошо. Очень хорошо.
– Это приятно. А теперь ответь на свой вопрос. Молчит, в землю смотрит. Стыдно.
– Стыдно?
– Да.
– Почему? Молчит.
– Я не знал, как это.
– Теперь знаешь?
– Да.
– Теперь понял? Молчит. Долго молчит. Но не плачет. Мужчина! Дракон! Молодец.
– Молодец, Тандер. Я оставил для тебя одного фытыха живым. Вздрогнул.
Вихрь сине-чёрной мантии и блестящего кожаного костюма ворвался в мрачный сумрак дворцового подземелья. Стражники вытянулись в струнку.
– Как он? – нетерпеливо спросила Аракити. Королева пылала энергией, курчавые чёрные волосы потрескивали разрядами; следом беззвучно скользили Такара и второй телохранитель с Востока.
– Докладывай! – приказала Аракити. Пожилой лекарь в светло-серой мантии целителя тяжело вздохнул.
– Дракон сильно пострадал, моя королева, потерял очень много крови.
Организм могуч, но здесь нужно время.
– У нас нет времени! – гневно воскликнула королева. – Ты уверен, что он не сумеет взлететь?
– Абсолютно. Тот… вандал, кто поймал его, перерезал связанному дракону сухожилия крыльев и всех лап, отрубил кончик хвоста и уши… Целитель неодобрительно поджал подбородок.
– Все эти раны не смертельны, однако дракон совершенно обессилел от боли и потери крови. Даже при самом благоприятном исходе он поднимется в воздух не раньше, чем через месяц. Аракити прищурила зелёные глаза.
– Такара, как звали охотника?…
– Дрэйк Мунан.
– Принеси его мозг – холодно приказала королева Тангмара. Все, кто был в подземелье, содрогнулись.
– Твоё слово, мой клинок, – телохранитель беззвучно растворился в полутьме. Негоро сглотнул.
– Госпожа, вы приказали казнить человека?
– Он нарушил мои планы – пожала плечами Аракити. – Пусть скажет спасибо за быструю смерть. Резким жестом оборвав разговор, женщина подошла к массивной стальной двери и приоткрыла глазок. Там, в сырой, полутёмной камере, на грязной куче соломы лежал израненный золотой дракон. Ещё совсем молодой, Хирсах был необычайно красив. Стремительный, изящный, идеально сложенный и мускулистый, этот дракон словно олицетворял богатство и мощь Даналона, чьего короля он носил на спине. Лишь бессильно опавшие, подрезанные крылья и беспомощно раскинутые лапы говорили о судьбе несчастного пленника.
