– Не бойса, – Фай соскользнул со слишком высокого для него табурета. – Меня ты все увидис.
Босск смотрел, как коротышка-мингсинь пробирается сквозь толпу, которой понемногу начала заполняться кантина. Фай вскарабкался по ступенькам и затерялся на пыльных улицах Мос Айсли; наверное, отправился вынюхивать и выспрашивать.
Трандошан надеялся, что мингсинь разыщет нужные сведения и вернется; он даже заплатит за информацию, хоть в карманах и свистит ветер. Нельзя выстрелить по мишени, если неизвестно, где она расположена. Ящер не оставлял попыток выяснить, куда занесло Бобу Фетта, да он только этим и занимался; собственно, за этим и явился на Татуин. Здесь Фетта видели в последний раз, он убрался отсюда с другим охотником – кореллианином Денгаром – и девчонкой-танцовщицей, которой повезло сбежать из дворца Джаббы Хатта. Имени ее Босск не знал, как понятия не имел, с чего это Бобе вздумалось держать ее при себе. Раньше Фетт не был уличен в интересе к женскому полу – если только за его представительницу не назначена большая награда. Тем не менее эти двое были вместе с охотником в мандалорском доспехе, когда тот в очередной раз макнул трандошана носом в грязь. У Фетта не голова, а механизм по выработке коварных замыслов. Если кто и сумел выгнать Босска с его собственного корабля, засадить (вторично!) в спасательную капсулу и отправить в космическое путешествие, так это он.
Босск мог спорить на что угодно: его <Гончая> сейчас – в руках Бобы Фетта, Собственный корабль Бетта, <Раб-1>, обнаруженный патрулем Альянса, был заброшен и пуст. Должно быть, троица пересела на <Гончую> и отправилась неизвестно куда. Еще одна кража. И репутация, и слава, и даже корабль. Бобе Фетту за многое придется ответить.
И Босск поклялся, что Фетт расплатится за все – единственной монетой, которая имеет вес в такой ситуации. Собственной жизнью. Привкус крови во рту скоро перестанет быть игрой воображения.
Трандошан еще немного посидел, размышляя над пустой кружкой. Интересно, куда понесло Бобу Фетта на этот раз? Босск с нетерпением ждал возвращения мингсиня Фая.
<Гончая> – хороший надежный корабль; трандошан все на нем устроил по своему вкусу. Это не просто машина, пригодная для охоты и предназначенная для нее, <Гончая> полна всяких удобств. Мысль о том, что там теперь с комфортом обустроился Боба Фетт, жгла почище огня. Он там, на моем корабле, а я застрял на задворках вселенной] Босск сжал кулаки, воображая, как впивается в ненавистное горло.
Нет в Галактике справедливости, вот что. Босск должен зарыться, залечь и не высовывать носа из вонючей питейной на Татуине, а тем временем Боба Фетт блаженствует в тишине и спокойствии межзвездного пространства, вдали от всех бед.
Справедливости вообще нигде нет…
Она стояла на пороге убийства, собираясь перешагнуть эту невидимую черту. Она решила, что вот-вот прикончит обоих спутников. Ниелах разглядывала мандалорский шлем: вид сзади, поскольку охотник сидел к ней спиной и не подавал ни малейших признаков, что знает о происходящем в проеме люка. Но Ниелах знала Фетта, знала о его противоестественной осведомленности обо всем на свете и могла спорить на все сокровища мира, что и сейчас от охотника ничего не укрылось. Он слышит, как в моих венах течет кровь, думала отрешенно девчонка. Он все знает.
Второй ее спутник, кореллианин Денгар, спал внизу. Ниелах оставила его в покое; пожилой охотник вымотался, пересказывая мрачную историю Бобы Фетта. Как и большинство собратьев по ремеслу, Денгар любил действие; подбирать слова и увязывать их, возвращая к жизни прошлое, даже в незатейливые грубоватые фразы для него было тяжким, почти непосильным трудом. Особенно под принуждением. В последний раз Ниелах сунула под нос кореллианину бластер. И была изумлена, какую готовность к сотрудничеству пробуждает в других оружие, приставленное к их виску.
Ниелах теперь не расставалась с бластером; даже сейчас она сжимала в ладони его рифленую рукоять, глядя, как охотник в мандалорском доспехе что-то подправляет на пульте. Это оружие некогда принадлежало самому Бобе Фетгу; Ниелах повезло позаимствовать бластер у него здесь же, в рубке, а охотник ее не остановил. И даже ее похвалил. Сказал, что немногим удавалось сыграть с ним подобную штуку.
Следовало еще тогда его пристрелить. Ниелах чуть-чуть поразмышляла над этим вопросом. Ну хотя бы сделать попытку. Палец легонько погладил спусковую скобу. Всех дел: поднять оружие, прицелиться, что едва ли столь трудно на расстоянии в два шага, выстрелить. И неопределенное существование окончится раз и навсегда.
– Не обманывайся, – ворвался в размышления равнодушный негромкий голос, чуть-чуть коверкающий слова. – Я знаю – ты здесь.
Фетт не оглянулся, так и возился с навигационным компьютером; он развернул кресло не раньше, чем была введена последняя координата.
– Была бы дроидом, повезло бы чуть больше, – хмыкнул охотник. – Они умеют быть тихими. Некоторые из них.
Замечание было окрашено непреднамеренной иронией. Если бы я была дроидом! буркнула про себя Ниелах. В таком случае у меня не было бы сегодняшних проблем. Можете вы представить дроида, которого волнует стертая память и ненастоящее имя, которое ему не принадлежит? Память дроида – микрочипы и крошечные запоминающие устройства, кем-то когда-то произведенные и взаимозаменяемые, как они сами. Ниелах пришла к выводу, что машины ко всем невзгодам относятся крайне легко, потому что не стоят перед необходимостью выяснять, кто они такие. Машины и так знают, кто они.
– В следующий раз буду осторожнее, – пообещала девчонка.
Ну, повернулись к ней лицом… что с того? Никакого намека, какие секреты и тайны хранятся в голове охотника. Темный узкий визор, что перечеркивал шлем – потрепанный и облезлый и по-прежнему функциональный мандалорский шлем, реликт древних воинов, – этот визор надежно скрывал все, о чем думал и что знал хозяин. Ответ на вопрос, кто такая на самом деле Ниелах и каким образом очутилась в дальнем секторе Галактики, был заперт внутри, словно ключ, закрытый внутри сейфа, который предназначен отпирать.
Да какая, собственно, разница? Шлем, темный визор" Ниелах входила в крайне ограниченный круг существ, которые видели Бобу Фетта без шлема. Когда она нашла охотника в Дюнном море на Татуине под безжалостным взглядом солнц-близнецов, Фетт умирал на горячем песке возле ямы сарлакка Неразборчивый в пище обитатель той ямы жестоко расплатился за то, что заглотил того, кто не желал быть проглоченным. Желудочный сок сарлакка, как кислота способный разъесть чистый дюрастил, лишила охотника доспехов, одежды, да и немалого количества кожи. Если не Ниелах, жизнь понемногу утекла бы из бессильного тела, словно кровь, которая сочилась из ран и шипела на пропеченных солнцами камнях.
