Оказалось, нет. Дирк, который давно должен был проститься с жизнью и скрыться в пенном кольце поднятой самолетом волны, с непостижимой легкостью выровнял свой готовый развалиться «Мессершмитт» и понесся над самыми гребешками ласковых средиземноморских волн. Кое-кто, конечно, испытал жгучее желание упасть в пике, настичь наглеца, утопить его в этой сонной зеленой воде. Но сразу с двух направлений от Триполи мчалась целая армада зализанных оранжево-желтых «Макки-Капрони» итальянских ВВС, поднятая по тревоге для отражения неожиданного налета.
Больт уже шел на юг. Оглянувшись для перестраховки, он убедился, что его ведомый благополучно набрал высоту и двигается следом за ним.
– Не жди меня, – неожиданно произнес молчавший до того Дирк. – Скорее всего у меня не хватит горючего. Садись первым – я доползу на малом газу и, может быть, даже сяду.
– Понял, – ответил гауптман, переключаясь на связь с базой. – Канарейка вызывает Маму. Повторяю, Канарейка вызывает Маму.
– Канарейка! – прочти завопил в ответ Торн. – Почему не откликаетесь на наши вызовы? С вами все в порядке?
– Приготовьте санитарную машину, у Синего проблемы с горючим.
Опустившись на аэродроме, Больт поспешно вырулил к боксам и покинул кокпит, на ходу срывая свой полотняный шлем. Парашюта у Дирка, как всегда, не было – значит, оставалась вынужденная посадка. Дело для такого аса на технически исправном самолете, пусть и с заглохшим двигателем, вроде бы нехитрое, но Больта бросало в холодный пот при мысли о том, что тех самых последних капель как раз и не хватит для поиска ровной площадки…
Торн стоял возле командного пункта, напряженно всматриваясь в сверкающее небо, рядом с ним топтались взволнованные адъютант полковника майор Кифер и несколько пилотов.
– Дотянет он, дотянет, – упрямо шипел Торн, покусывая нижнюю губу, – зря психуем.
– Вон он! – выкрикнул Кифер, протягивая руку. – Идет!
Остановившись рядом с командиром, Больт перевел дыхание и посмотрел туда, куда указывал вытянутый палец Кифера. Действительно, с северо-востока стремительно приближалась жужжащая точка самолета. Стоявшие вокруг Торна люди облегченно вздохнули. Со слов Больта они уже знали, что Винкельхок умудрился сбить троих англичан.
«Мессершмитт» Дирка снизился… и неожиданно наступила тишина. Двигатель, все-таки дотянувший машину до дома, встал, высосав из баков последние капли топлива. Больт затаил дыхание. Винкельхок тем временем выпустил шасси и как ни в чем не бывало пошел на посадку. Машина снижалась ровно и уверенно – вот наконец колеса передних стоек коснулись земли, истребитель мягко подпрыгнул, опустил хвост и помчался, вздымая за собой шлейф желтой пыли, по взлетно-посадочной полосе.
– Молодец!.. – выдохнул Торн. – Майор Кифер, распорядитесь принести наш обед в мою палатку.
Адъютант поспешно кивнул и исчез в бараке КП. Больт украдкой вытер неожиданно вспотевший лоб и вопросительно поглядел на Торна. Командир понял его: ухмыльнувшись, он легонько подтолкнул гауптмана к стоявшему рядом с бараком «Хорьху»:
– Давай, жми. Жду вас обоих на обед.
Больт стремительно прыгнул за руль, придавил стартер, торопливо вбил передачу и помчался к остановившемуся посреди поля самолету Дирка, возле которого уже суетились фигурки механиков.
– Ну, как? – восторженно заорал он, выскочив из машины навстречу Винкельхоку. – Порядок?..
– У меня иначе не бывает, – устало улыбнулся Дирк, с размаху хлопнув товарища по плечу. – Мы с тобой сегодня молодцы. Торн должен быть доволен. Или как?..
– Приглашает нас на обед.
– Ага, это значит, что сегодня мы уже никуда не полетим. Хорошо – боюсь, я здорово растряс свою несчастную птичку, и механикам придется ее внимательно осмотреть. Как бы лонжероны не уехали… Честно говоря, для таких трепок она не предназначена.
Он забрался на сиденье рядом с Больтом, достал из наколенного кармана свой неизменный портсигар и с явным наслаждением закурил. Гауптман развернул машину и не спеша двинулся в сторону брезентовых апартаментов командира полка. Глаза его по-прежнему горели восхищением.
– Я все-таки не могу понять, – произнес он, не глядя на собеседника, – как тебе удалось благополучно выбраться из того пике. Ведь ты, похоже, шел чуть ли не на полном газу! Какая у тебя была скорость – девятьсот?
– Что-то больше тысячи – субъективно, – негромко ответил Винкельхок, – я не смотрел на приборы. Важно было поймать тот момент, когда птичка начнет терять свои крылышки, и выйти за пару секунд до этого прискорбного события. Ты так даже и не пробуй, не выдержишь. В нижней точке перегрузка шкалила за пять единиц, тебе это не по силам.
Больт не совсем понял, о каких единицах идет речь, но переспрашивать не решился. Сейчас ведомый стал казаться ему фигурой куда более таинственной, чем вначале. То, что Больт видел сегодня, убедило его окончательно – Синий Дирк наделен некими знаниями и навыками, абсолютно недоступными обычному человеку. Ни одному пилоту, находящемуся в здравом уме, будь он хоть трижды асом, не придет в голову совершать такие самоубийственные маневры, ежесекундно грозящие полным разрушением самолета. Ни один воздушный снайпер не способен стрелять с такой нечеловеческой точностью, используя для поражения противника буквально доли секунды! Это невозможно, это немыслимо – даже если стрелять в упор, а ведь Дирк ударил по «Харрикейнам» как минимум с трехсот-четырехсот метров… Значит, в лучшем случае они заняли лишь два кольца в его дальномере. Что же, он и траекторию тоже просчитывает?
И, в конце концов, почему не рассыпался его самолет?
В палатке друзей ждали Торн и адъютант Кифер, нетерпеливо облизывающийся от дразнящего нос аромата виски – рюмки уже были налиты и ждали хозяев рядом с полными тарелками. Больт сунулся было с уставным докладом, но командир оборвал его взмахом руки:
– Садитесь, гершафтен. Поздравляю с победой!
Винкельхок с удивлением заметил, что Медведь уже пьян, причем пьян крепко. Это выглядело довольно странным – в любую секунду из Триполи мог прийти приказ на срочный подъем полка, самолеты стояли на поле заправленными, а большинство пилотов с утра не вылезали из комбинезонов.
Он поднял свою рюмку и неожиданно понял: что-то случилось. В глубоких темных глазах Медведя плясал какой-то мрачный огонь, очень напоминавший собой обреченность.
Торн не заставил его мучиться догадками:
– Сегодня утром передовые части вермахта перешли западную границу Советской России почти на всей ее протяженности.
Дирк не почувствовал вкуса виски.
«Черт, – подумал он, жуя что-то, – мне почему-то казалось, что это должно было произойти чуть позже. Или у меня были неверные данные?»
