Черити направилась к нему.
— Что с тобой? — спросила она.
Гурк по-прежнему неподвижно смотрел на огромную гантель. Но он услышал вопрос Черити, так как коротко кивнул головой.
— Ничего, — произнес он. — Ничего…
— Кончай ломать комедию, Гурк. Ты знаешь, что это, и ты мне сейчас же скажешь.
Черити заметила, с каким трудом Гурк оторвался от причудливой конструкции и взглянул на нее.
— Собственно, почему нет? — пробормотал он охрипшим голосом. — В конце концов, мы пришли сюда, чтобы найти эту штуку.
Черити удивленно подняла глаза и измерила пристальным взглядом вращающуюся штангу с новым чувством страха.
— Бомба? — переспросила она. — Ты думаешь, это солнечная бомба?
— И да, и нет, — ответил Гурк.
Черити нахмурилась, однако взяла себя в руки.
— Ага, — хмыкнула она нейтрально.
— Это… намного хуже, — пробормотал Гурк. — Эта штука может расщепить на атомы планету, или…
— Ну и что? — спокойно прервала его девушка. — В конце концов, мы пришли сюда, чтобы обезвредить ее. Если нам это не удастся, тогда не имеет значения, взорвется ли эта станция, другие планеты или половина звезд Млечного пути. В любом случае не будет ни нас, ни Земли.
— Ты… не понимаешь, — пробормотал Гурк. Его голос стал пронзительным, грозя сорваться: — Это бомба черных дыр. И она вот-вот взорвется.
— Что? — ужаснулась Черити.
— Через пару часов она сработает, — добавил он. — И никакая сила во Вселенной уже не сможет этому помешать.
Гартман встретил Нэт в коридоре, после того как покинул бывшую обитель Крэмера и спускался вниз. Очевидно, рев сирены разбудил Нэт, потому что на ней был только пеньюар. Ее лицо и движения выдавали усталость и удрученность. Но манера разговаривать оставалась такой же точной и краткой, как обычно.
— Что случилось?
Гартман молча посмотрел на нее. Впервые он подумал о том, что Нэт ему очень нравится. Дело, наверное, в том, что она еще не совсем проснулась. Под внешней оболочкой знакомой ему девушки, которая никого не подпускала к себе, пряталась другая Нэт. Кроме всего, она была очень красива. Темный пеньюар скорее оттенял, чем скрывал ее фигуру, словно наказывая ее за желание спрятать свою женственность. Однако Гартман давал себе отчет в том, что годится Нэт в отцы или даже в дедушки, если брать во внимание его возраст.
— Что случилось? Они атакуют? — повторила свой вопрос Нэт.
Гартман быстро покачал головой.
— Нет, — ответил он и пожал плечами. — Я не знаю. Наверное, что-то происходит внизу.
Он хотел пойти дальше, но остановился и сделал то, чего сам не ожидал от себя:
— Идем.
Нэт тоже удивилась. Они как будто были союзниками, заключившими негласный союз, но не друзьями.
— В таком виде? — спросила она и показала на свой костюм.
Гартман пожал плечами.
— Почему бы и нет?
Он устало улыбнулся, заметив замешательство Нэт, и пошел дальше. Из всего происшедшего там, внизу, одно было ясно: они ничего не могут изменить силой оружия.
Поколебавшись, Нэт поспешила за Гартманом.
Сирена умолкла, когда они вышли из здания, но в огромной пещере ощущалось возбуждение. Приказ Гартмана привести людей в боевую готовность оказался излишним, потому что половина оставшегося подразделения и без приказа уже прибыла на место. Некоторые собрались небольшими группами и горячо обсуждали случившееся, другие нервно ходили взад-вперед, третьи стояли неподвижно и смотрели на купол пещеры. Но на всех лицах Гартман прочитал одно — страх. Он не пытался утаивать, что происходит снаружи. Единственное, что терзало его больше, чем ужасная армия моронов, это вопрос, кто будет следующим? Кто следующий встанет внезапно во время разговора или выполняя какую-нибудь работу и покинет бункер, чтобы примкнуть к джередам, этим жутким двуполым существам, которые выглядят как люди, но уже давно на самом деле ими не являются?
Гартман прогнал эту мысль и направился к подъемникам. Некоторые из тех, мимо кого он проходил, смотрели на него со смешанным чувством страха и любопытства, а двое или трое из них собирались даже заговорить с ним, но, увидев выражение лица командира, передумали. Это обрадовало Гартмана. Он не знал, что им сказать.
Появился лифт. Гартман не разрешил солдатам сопровождать себя и Нэт. Людей несколько удивил его приказ, но они повиновались. Двери лифта закрылись, и кабина скользнула вниз.
Этот путь никогда раньше не казался таким долгим. Появилась мысль о том, что больше они могут не вернуться.
Гартман снова огорченно подумал о слабом вооружении своей «армии». Этот бункер своего рода самое современное сооружение. Но примерно на протяжении последних шестидесяти лет он играл все более важную роль: защищал людей от натиска джередов. У них уже не оставалось запасных частей, чтобы починить разрушенную видеоаппаратуру и переговорные устройства.
Лифт остановился. Гартман вытащил пистолет и знаком показал Нэт задержаться. С бьющимся сердцем он вышел из кабины, быстро осмотрелся по сторонам и облегченно вздохнул. Они были одни. Откуда-то доносились шум и голоса, но настолько тихо, что он не мог определить, откуда именно. Гартман попытался представить в мыслях схему бункера. До сих пор он редко бывал в этой части крепости. Зачем? Он не знал, что однажды примет на себя руководство этим бункером.
— Пойдем налево, — сказал Гартман.
Он собрался убрать свое оружие, но не сделал этого, хотя и понимал, что пистолет служит, скорее, лишь для самоуспокоения.
Голоса стали громче, когда они достигли разветвления. Через несколько шагов они оказались в помещении, сохранившем старый, нетронутый мир из бетона и стали. На стенах виднелись следы пожара, на полу лежали осколки, электрические провода. В пустом коридоре горели несколько лампочек, кажущихся цепью из светлых и темных пятен. Обостренное воображение Гартмана услужливо нарисовало ему все возможное, что может произойти с ним и Нэт в этом темном помещении. Он пошел несколько быстрее, чтобы придать себе храбрости.
Вдруг Нэт схватила его за плечо и указала вперед. И тут же он увидел, что привлекло ее внимание. Из одной двери, выходящей в коридор, появилось странное существо: большое, тонкое, с взлохмаченными волосами, в одной ночной рубашке. Из левого плеча сочилась кровь, а на лице было такое же выражение, как прежде на лице Нэт, как будто человек пробудился от глубокого сна. Но это была не просто усталость или оцепенение. Человек превратился в джереда, как и все остальные, находившиеся шестьдесят лет в глубоком сне, чтобы через десятилетие или столетие, или даже тысячелетие снова подняться на борьбу с захватчиками.
