***
В центре озеро Феникса выглядело, как почти земное – если смотреть с тележки. Если же встать, то различие становилось очевидным. Белая соленая корка, припорошенная рыжим песком, кое-где – рыжими дюнами. А вот заросли угольных «деревьев», похожие на чахлые ёлки без иголок, привели всех в лёгкий трепет. Даже полковник снизил скорость, чтобы все налюбовались на замёрзший углекислый газ, который выдавливался под давлением и вырастал, как земные деревья.
Они с трудом перевалили через каменную гряду с волнами песка поперек и покатили вниз. На мгновение мелькнули тени трёх вулканов, и пейзаж снова стал однообразным: полоски песка, полоски твёрдой, как асфальт, почвы, усыпанной камнями, очень похожими на стволы окаменевших деревьев. Сергей, который сидел позади всех, да ещё спиной к движению, стал задрёмывать. Он то видел лицо Милы, то Мамиконова, который ему внушал какие-то глупости с абсолютно честным видом. Мила же ничего не говорила, а смотрела грустными-грустными глазами. Тележку тряхнуло. Сергей очнулся и увидел следы. Они начинались ниоткуда – посредине пустыни и убегали в тень. Полковник правил вдоль них. Сергей чуть повернулся, насколько позволял скафандр и увидел цель их движения – огромную столовую гору. Она возвышалась в центре равнины, со стороны солнца, а когда тележка перевалила песчаный нанос и въехала в тень, сразу сделалось прохладнее. РС заработал в интенсивном режиме. Следы были хорошо видны благодаря тому, что белый кварц, который обычно лежал под слоем красного песка, очутился на поверхности. Это и в самом деле были человеческие следы. Но Пашкины ли? Сергей сомневался. Через несколько минут он оценил предусмотрительность полковника – казалось бы, какой смысл ехать в тени? Но когда Сергей увидел «дверь», он понял, что бережёного бог бережёт, мало ли кто наблюдает сверху. Трудно было понять, была ли «дверь» рукотворной, или игрой природы. Но от такой «двери» бросало в дрожь, словно её строили циклопы.
«Дверь» находилась на освещенном торце столовой горы. В прямом смысле слова это была, конечно, не «дверь», а просто-таки гигантский проём прямоугольной формы. Чтобы попасть к «дверь», надо было вскарабкаться по стометровой осыпи. Пашка Марфин оставил ясные недвусмысленные следы – мол, топайте за мной, и всё будет хорошо.
– Каждый осё несёт свою шкуру на базар, – пробормотал Мамиконов, с изумлением разглядывая «дверь» в бинокль. – Товарищ полковник, и мы тоже туда пойдём?
– Всенепременно, – отозвался Бастрыкин, возясь с «планшетников», прикрывая его от любопытных взглядов корпусом и локтями.
– А не больно будет?
– Не больно.
Гоша Мамиконов не удержался и с любопытством заглянул ему через плечо, но капитан оттёр его, произнеся что-то вроде того, что когда надо, тогда и пригласят.
Мамиконов расстроился и пересел к Сергею.
– А ты чего?
Мамиконов только покривился.
– Большой, да видел я такие карты, – поморщился Сергей. – Даже гулял по ним!
– Где, сержант? – живо среагировал полковник сугубо официальным тоном.
– Да из Чернобыльской Зоны приносили, – соврал Сергей.
Он совершенно забыл, что по локальной связи всем всё слышно. На самом деле, у них был настоящий иноземный «планшетник» из Тунгуской Зоны. Только с его помощью они и проходили Чернобыльскую Зону и Дыру за ней и даже проникали в Сердце за ней. Никто не мог угнаться. А какой хабар там был! Мечта любого сталкера. Копии «планшетника», конечно, научились делать очень быстро, но это было жалким подобием оригинала, поэтому полковник и не увидел ничего в темноте. Оригинальный «планшетник» не давал таких дефектов. С ним можно было гулять где угодно, в любое время суток, с любым увеличением. Экспедицию могли бы снабдить получше, подумал Сергей, экономят на нас, экономят. А если не смогли достать настоящий «планшетник», обратились бы ко мне. Чего мне, для родины жалко, что ли?
– Вернётесь на базу, напишете рапорт: где видели, когда и при каких обстоятельствах.
– Есть написать рапорт, – отозвался Сергей.
– Ну и отлично, – сказал полковник, сворачивая «планшетник» в шарик и убирая его в карман. – Так, Петров, поднимешься и пройдёшь вдоль стены. Бабура ты его страхуешь.
Сергей спрыгнул на землю и размял ноги. Не успел он пару раз присесть, как увидел, что его напарник несётся к горе, как полоумный. Пришлось Сергею бежать следом. Спортсмен, что с него возьмёшь, с усмешкой думал он, всё больше отставая от Петрова. Только идиоты бегают на Марсе, потому что то жарко, то холодно. Он нагнал его на подъёме, где требовались крепкие ноги и выносливость.
Чем страховать-то?! – зло думал Сергей, карабкаясь вслед за Петровым. – Этим, что ли? – и сунул руку в карман.
Кастет пребывал на месте. Этим не навоюешь. Даже не напугаешь никого. Полковник или дурак, или ничего не смыслит в военном деле. Но оказалось, что страховать надо совсем не от мнимых врагов, а на подъеме у самой «двери». Она только издалека казалась доступной. На самом деле, путь внутрь преграждала отвесная скала метров десять-двенадцать. Однако, похоже, Пашка Марфин преодолел её с легкостью горного козла даже без всяких альпинистских приспособлений, которые стал навешивать Петров. Сергей терпеливо ждал, разглядывая однообразную равнину и тележку с полковником, капитаном и старшим сержантом Мамиконовым по кличке Большой, которые в свою очередь разглядывали их с Петровым. Если бы не полковник и капитан, Сергей перебросился бы с Большим парой ничего не значащих фраз, которые только укрепляют мужскую дружбу. Но полковник чтил субординацию, а капитан ему подпевал.
Полковник Бастрыкин был самым молодым лейтенантом в чеченскую войну. Он командовал ротой разведчиков ГРУ, и карьера его сложилась успешно. Но в мирной жизни он почувствовал себя не удел, лишним в армии и, несмотря на тепленькое местечко в штабе управления Таманской бригады, попросился на Марс. С женой он развёлся ещё будучи майором, а новой не завёл. Понял, что женщины уже не главное. Карьера его интересовать перестала, но ему было очень интересно, что делается в других мирах. И такая страсть его охватила, что он плюнул на земное благополучие. Ведь подобный случай выпадает раз в жизни. Когда весть о том, что он завербовался в марсианскую экспедицию, разнеслась по бригаде, многие за его спиной вертели пальцем у виска – мол, с ума сошел Афанасий Петрович. Вместо обжитой пятикомнатной квартиры, дачи на Ахтубе и непыльной службы, которой завидовали недоброжелатели, а также любимой Верочки, с которой у полковника был ни к чему не обязывающий роман, он отправился на Марс, и неизвестно, вернётся назад или нет. Скорее всего, нет. Потому что и дураку ясно, что с Марса никто ещё не возвращался.
