Рядом с Котилем сидело двое. Напротив него скалил белые зубы молодой парень с зачёсанным набок и закрутившимся вихрами чубом.
— Ты чего не закусываешь? — весело уставился он на собутыльника, ссохшегося мужичка с гнилыми зубами и прилипшей к губе сигаретой.
— Это тебе, зелёному, закусывать надо, — хрипло, с кривой ухмылкой ответил тот, и, не вынимая сигареты, сплюнул на пол.
— А чё не закусить-то, — с балаганной веселостью ответил белозубый и рассмеялся, всем видом выражая безграничное счастье. — Наливай, — вальяжно скомандовал он, — мы сюда глядеть в потолок пришли?
Пальцами с грязными ногтями он взял с тарелки кусок копчёной колбасы с большим количеством жира, бросил в рот и широко заработал челюстями.
Ссохшийся стал наливать. Белозубый икнул и, откровенно уставившись на Котиля, спросил:
— А ты чего не пьешь? Давай, неси стакан, а то вон рожа какая стала! Небось, здоровье надо поправить? Счас поправим.
Котиль, не выражая эмоций, послушно поднялся, пошёл к барной стойке и спросил у заплывшей жиром барменши стакан. Барменша безразлично взглянула на него и поставила на стойку гранчак. Котиль снова уселся. Белозубый щедро налил до краёв и плеснул через верх. Водка тонкой струйкой, пробравшись между микроскопическими неровностями древесины к краю, стала стекать на пол, но никто не обратил на это внимания.
— Это тебе штрафная! Мы тут вторую бутылку начали, а ты только явился. Ишь, как скрутило тебя не на шутку, — ораторствовал белозубый, рассматривая серые руки Котиля, — ничего, попустит!
Он добавил пару матерных слов, смакуя каждый слог, и бесшабашно, во всё горло, расхохотался. Звякнули стаканы, все выпили, Котиль отпил два глотка и поставил.
— Ну ты пьешь! Нефтяники так не пьют! Ты нефтяник или нет? Конечно, нефтяник — по тебе видно!
Вошла женщина, продававшая мешочки. Шла она как на казнь, полностью смирившись с неизбежным, окунувшись в клубы сигаретного дыма, в звуки веселой музыки, в гомон грубых разговоров и пьяных выкриков. Слабым голосом она пыталась пересилить всё это и твердила, как заведённая: «Купите кто-нибудь мешочек». Подходила то к одному столу, то к другому, но никто не обращал на неё внимания. Белозубый протянул, словно перст, указующий на нечто неразумное, толстый палец и с полным ртом заорал:
— Кому нужны твои мешочки? Ты что, пакетов целлофановых не видела? А из чего пакеты делают? Из нефти! Все из неё, кормилицы! Скоро и еда будет из нефти!
— И водка тоже, — самодовольно вставил ссохшийся, пожёвывая сигарету.
— Само собой! Это первым делом — водку из нефти гнать. И называться будет…
— Нефтяниха, — подсказал Котиль, покоряясь снизошедшему вдруг вдохновению.
— Точно, нефтяниха! — орал белозубый. — Эй, хозяйка, ну-ка налей нам нефтянихи! Настоящей, пахучей, как отстойники на буровой!
Он засмеялся во все горло, довольный собственной шуткой, и грохнул кулаком по столу.
Старушка, хватавшаяся за любую надежду, ввиду оказанного ей внимания подошла к столу и, робко протягивая мешочки, пролепетала:
— У меня хорошие мешочки…
— Что там хорошего! Ерунда, а не мешочки!
— Никакой нефти, из хорошего материала…
— Вот именно! Нефтяникам непонятно что предлагаешь!
— Дай ей что-нибудь, — предложил Котиль.
— Дам! — согласился белозубый, резво схватил бутылку и плеснул в стакан. — Водку будешь пить? На, пей!
Старушка испуганно отшатнулась и потопала к выходу. У самой двери она закашлялась от сигаретного дыма, но покорности, которая отражалась во всей фигуре, не изменила ни на мгновение.
Белозубый засмеялся, наливая товарищу. Колбаса закончилась, и они пили не закусывая. Белозубый заводился всё больше, глаза его остекленели, слова, в изобилии слетавшие с языка, разобрать было всё труднее. Ссохшийся сидел с полуприкрытыми веками, лишь одну за одной меняя сигареты, всё так же приклеивая их к губе. Общий гомон в зале, подогреваемый спиртным, усилился, из-за дыма, казалось, скоро не будут видны и стены, обитые пластиком ядовито-зеленого цвета. Музыка грянула громче, что вызвало бурю одобрения. Зал забурлил, из дальнего угла снова послышался женский визг вперемежку с мужским матом. Неподалеку от барной стойки, на свободном от столов пространстве появились танцующие. Немолодой мужик со спитым лицом, в грязных джинсах, но в неестественно светлой, как для школьной линейки, рубахе, неуклюже потоптался и взмахнул руками. После неудачного взмаха он потерял равновесие и упал, чуть не повалив взвизгнувшую женщину. Несмотря на падение, он радостно и мечтательно выругался, а в глазах блеснул неподдельный восторг. В глубине зала, слетев со стола, разбился стакан, сопровождаемый руганью.
Грохнула со всего маху подпружиненная дверь, впустив новых людей. Это были две женщины, не юного возраста, но броско одетые и ярко накрашенные. Вид их выражал уверенность в себе и высокомерие; одна заметно пошатывалась.
— Смотрите! — зашипел белозубый, осклабившись. — Это ж жена нашего шефа!
Ссохшийся лениво развернулся, скосив глаза и пыхнув зажатой в почерневших губах сигаретой.
— Бабёнка любит зажигать — с всезнающим видом выдал он. — Будет потеха. Потом может явиться сам, тогда огребет по полной.
— Ей не привыкать.
— Ей всё равно, — с апломбом признанного гуру бубнил ссохшийся. — Еще та девка.
— Жена шефа? — отозвался Котиль. — Бардаганова, что ли?
— А кого ж ещё? — легко перекрикивал музыку белозубый. — А ты чё, глаз положил? — он от души загигикал. — Ты в зеркало давно смотрел, серый ты волчара? И даже не в этом дело! Бардаганов узнает — прибьёт! Выпей, и всё пройдет!
Он снова стал наливать. Котиль сделал два хороших глотка, поглядывая на вошедших женщин. Те взяли водки, что-то закусить и уселись за соседний столик. Выпив, одна из них с заговорщицким видом принялась что-то рассказывать, а другая развязно захохотала и чуть не улеглась на стол. После этого, не переставая смеяться, она отклонилась назад с весьма опасной амплитудой. Котиль, приложившись к водке, снова посмотрел в их сторону.
После короткого перерыва взревела музыка, еще более энергичная. Вновь прибывшие дамы, повиливая бедрами в такт мелодии, вышли на площадку. Жена Бардаганова танцевала со знанием дела; стройная фигура её в облегающих джинсах с протёртыми по всей длине прорехами привлекала внимание. Ещё раз отхлебнув водки, Котиль поднялся, почувствовав знакомый прилив сил от сигаретного дыма и спиртного. Пристроившись к танцующим, неподалеку от жены Бардаганова, он то откровенно осматривал её с ног до головы, то отворачивался почти с брезгливым выражением лица. Он толком не знал, зачем это всё ему надо. Ненависть к Бардаганову вместе с мучительным интересом к его жене трепетали в его сердце.
