Под сердитым взглядом Хэна пыл Леи охладился, и она стерла с лица улыбку.
— Прости, если мои слова прозвучали излишне легкомысленно. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Сегодняшний день нелегко тебе дался.
Он отвел взгляд.
— Хотел бы я сам понимать, что я чувствую. Мне казалось, что церемония поможет ослабить вожжи, но все стало только хуже. Если бы я смог каким-то образом вернуть тело Чуи домой, то, быть может, состоялись бы настоящие похороны… — он подождал, пока смолкнет эхо от его слов, и гневно встряхнул головой. — О чем я говорю? Это всего лишь дурацкий ритуал.
Лея ждала, пока он продолжит.
— Я знаю, что уже не смогу изменить то, что произошло на Сернпидале, но я виню себя за то, что мы вообще попали в эту историю.
— Вы пытались спасти жизни, Хэн.
— И много ли пользы это хоть кому-то принесло?
— Ты уже говорил с Анакином? По поводу того, что ты уже примирился с тем, что никак нельзя было спасти Чуи? — осторожно спросила Лея.
Лицо Хэна перекосилось от горечи.
— Это была моя главная ошибка — позволить ему сесть за штурвал.
— Хэн…
— Я не говорю, что Анакин виноват. Но я знаю: будь я на его месте, я бы принял совершенно другое решение.
На его лице появилась горькая улыбка.
— И мы все были бы сейчас мертвы… Чуи, Анакин, я… А сейчас еще все это сумасшествие о возобновлении долга жизни, — Хэн сделал шаг в сторону, затем круто развернулся, чтобы встретиться с ней взглядом. — Я не собираюсь быть в ответе за гибель еще одного члена семьи чести, понимаешь, Лея?
— Но ты и не был в ответе…
— Я был, — оборвал он. — Кто знает, как сложилась бы жизнь у Чуи, если бы я не таскал ею по всей Галактике, заставляя заниматься перевозками спайса, или корней чаки, или что еще можно разместить в отсеке для контрабанды?
Лея нахмурилась.
— Что ты хочешь сказать, Хэн? Что не надо было вызволять его из рабства? Да Чуи мог просто сгнить в одной из имперских исправительных колоний или стать жертвой несчастного случая на производстве. Ты не имеешь права так думать. Помимо всего прочего, даже не думай пытаться мне доказать, что Чуи не получал удовольствие от той жизни, которую вы с ним вели, — а это не имеет ничего общего с долгом жизни. Ты слышал, о чем говорил Ралрра: именно тяга к приключениям побудила Чуи оставить родной Кашиийк. Вы с Чуи — два сапога пара.
Хэн сжал губы.
— Да понимаю я все это. Но… — он угрюмо качнул головой.
Лея коснулась пальцами подбородка Хэна и развернула его голову таким образом, чтобы их взгляды встретились. После этого она широко улыбнулась.
— Знаешь, что Я помню лучше всего? Момент, когда Чуи прикрепил меня ремнями к своей груди и перенес меня по деревьям и лианам через весь Рвуокррорро. Будто малого ребенка.
Соло хмыкнул:
— Считай, что тебе повезло. Однажды мне пришлось ехать в мешке куулаар за спиной у вуки Таркацца.
Лея прикрыла ладонью рот, но смешок все равно выбился наружу.
— Таркацца — это отец Катары, тот, что с серебристой полосой на спине, да?
— Он самый, — Хэн смеялся вместе с ней, но очень недолго; он отвернулся и стал вглядываться поверх древесных крон. — На секунду становится легче, а потом воспоминания возвращаются. Как долго это будет продолжаться, Лея? Когда будет пересечена грань?
Она вздохнула.
— Я не знаю, как на это ответить, избежав набивших оскомину фраз. Жизнь в любой момент может перемениться, Хэн. Оглядись вокруг, присмотрись повнимательнее: светлячковые лампы уже начали сменяться фонарными столбами, бантам приходят на смену передвижные средства на репульсорах. Течение жизни имеет странное свойство менять свое направление, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Враги становятся друзьями, антагонисты — союзниками. Те самые ногри, которые пытались меня убить, теперь стали моими защитниками. Гилад Пеллаэон, который пришел сюда однажды, чтобы поработить народ вуки, сражался с нами бок о бок, обороняя Итор от юужань-вонгов. Разве кто-нибудь мог такое предвидеть? — Лея разомкнула ладони и принялась массировать его плечи. — Со временем и твоя душевная боль утихнет.
Мышцы Хэна напряглись под ее прикосновениями.
— В том-то и проблема. Боль утихает.
Он сел, свесив ноги с края моста. Лея присела позади него на корточки и обвила руками его торс Достаточно долгое мгновение они оставались недвижимы и молчаливы.
— Я теряю его, Лея, — бросил он уныло. — Я знаю, что он мертв, но я привык ощущать, будто бы он постоянно находится рядом со мной, просто за пределами моего зрительного восприятия. Будто бы стоит мне только чуть резче повернуться, и я уловлю краем глаза его образ. Я мог слышать и его голос, ясный, как день, его смех или жалобы на что-то, что я сделал не так. Клянусь, я даже разговаривал с ним и наши диалоги были такими же реальными, как и сейчас у нас с тобой. А теперь что-то изменилось. Мне приходится подолгу напрягаться, чтобы увидеть или почувствовать его.
— Ты просто возвращаешься к нормальной жизни, Хэн, — мягко сказала Лея.
Он коротко хохотнул.
— Возвращаюсь к нормальной жизни? Мне так не кажется. Этого возврата не будет, по крайней мере до тех пор, пока я не сделаю так, чтобы его смерть была не напрасной.
— Он спас Анакина, — напомнила Лея.
— Я не об этом. Я хочу, чтобы юужань-вонги отплатили за то, что они сотворили на Сернпидале… и за то, что они продолжают творить до сих пор.
Лея придала голосу жесткость.
— Я могу понять, если подобная горячность проявится у Анакина, Хэн, ведь он все еще молод и мало чего понимает в жизни. Но, пожалуйста, я не хочу слышать такие речи от тебя.
Он вырвался из ее хватки.
— А с чего ты взяла, что я понимаю в жизни сколь-нибудь больше, чем Анакин?
Она свесила руки по бокам и поднялась на ноги.
— О таком варианте я как-то не задумывалась, Хэн.
— Тогда, возможно, тебе следовало бы, — отрезал он, так больше и не обернувшись.
* * *
Там, где еще недавно светился образ космического пространства и осуществлялось жертвоприношение, группка из двадцати пленников ютилась на полу, укрытая полем сдерживания, которое создавали два маленьких кровавокрасных довина-тягуна. В центре этой разномастной группы стоял готал, жрец секты Х'киг, которому Харрар пообещал скорую и неминуемую смерть. Очертания полусферы сдерживающего поля мерцали в полутьме покоев.
В то время как Харрар, Ном Анор, Рафф, Элан и ее любимица осуществляли наблюдение сверху командной платформы, достаточно юный воин юужань-вонг в темно-красном одеянии вошел в комнату, выказал свое почтение высокопоставленным гостям и подошел к полю.
— Убийца, — приглушенно сказала Элан, обращаясь к Вержер.
