Спрыгнув с груды обломков, Солк увидел раскинувшийся перед ним Центральный Док 31, освещенный посадочными огнями, роль которых исполняли расставленные на скорую руку бочки из-под топлива. Огромную площадку повсюду покрывали пятна гари, отмечавшие места, где раньше приземлялись корабли. Над феррокритовой гладью вздымались ремонтные ангары и огромные стыковочные зажимы, за многими из которых скрывались огневые позиции войск картеля Поллоса. Облаченные в изумрудную форму солдаты суетились возле тяжелых стабберов и артиллерийских орудий, напряженно ожидая, когда внутрь ворвутся безумные орды.
Всего в нескольких сотнях метров впереди виднелась конечная цель Солка. Неказистое, прижавшееся к земле судно напоминало огромную стальную муху, присевшую на одну из взлетных площадок. Громоздкие сервиторы тащили к кораблю тяжелые топливные шланги, а обслуживающий персонал отчаянно трудился, готовя его к взлету. По космодрому в сопровождении вооруженных ружьями солдат, на чьей форме, кроме изумрудного цвета, присутствовал и багрянец, шла стайка людей в экзотичных одеяниях. Скорее всего, это были главы картеля. Их телохранители не шли ни в какое сравнение с космическими десантниками, но без боя явно сдаваться не собирались.
Этот корабль остался единственной возможностью выбраться с Юменикса, и Испивающим Души предстояло удостовериться, что никто, кроме них, не сможет ею воспользоваться. На планету их доставил — и казалось, что это было целую вечность назад, — десантный модуль, поскольку орбитальные батареи представляли слишком большую угрозу для «Громового ястреба». По первоначальному плану Дрео должен был вывести подразделение из города по канализации, с тем чтобы их смогли подобрать позднее, пусть и только через несколько месяцев. Но угроза чумы нарастала, и риск того, что единственный пленник не выживет, стал слишком велик. Не осталось иного выхода, кроме как пробиваться к Центральному Доку 31.
Солк бросился в укрытие, когда с ближайшей огневой точки по нему стали стрелять из тяжелого стаббера. Два орудийных наряда, состоящих из двух человек каждый, прятались за огромными челюстями посадочных зажимов и прикрывали разлом в стене.
Вновь устремившись вперед, Солк накрыл огневую позицию противника смертоносными зарядами болтера. Повсюду вокруг сержанта землю взрывали длинные стабберные очереди. Один из снарядов ударил его в ногу, чуть не заставив рухнуть лицом вниз. Краем глаза он увидел, как Нициас, пытаясь закрыть пленника, получил несколько попаданий в грудь. Плазменный залп омыл стыковочный зажим, и несколько стрелков обратились в пепел, но по Солку и Нициасу продолжали стрелять, заставляя космодесантников пригибаться к земле на самой границе космодрома.
Неожиданный взрыв разорвал стыковочный зажим, разбрасывая во все стороны вращающиеся обломки металла. Ударили фонтаны земли и песка из фортификационных мешков, полетели изувеченные тела. Боеприпасы стаббера стали взрываться, точно лента фейерверков. Из-за обломков возникла единственная, облаченная в черные одеяния фигура, бегущая с оружием в руках. Солк собирался уже выстрелить, когда понял, что рост этого человека ничем не отличается от его собственного. Энергетическая броня на бегущем почернела от гари, но на одном из наплечников по-прежнему проступало изображение чаши.
— Отличная работа, брат Каррик, — произнес в вокс Солк.
Каррик метнулся в укрытие, беглым огнем мешая солдатам приблизиться к своим позициям. Солк рванулся к нему в сопровождении Нициаса. Очередной плазменный заряд взорвался в середине следующей огневой точки, когда Крин тоже выскочил из своего убежища.
Выстрелы засвистели над головами космодесантников, и Солк понял, что теперь охрана космодрома бьет по толпе, переваливающей через завалы у него за спиной.
— Сейчас! — крикнул он в вокс, и уцелевшие космодесантники стали увеличивать разрыв между собой и приближающейся ордой, бросившись к одинокому силуэту корабля.
Солк стрелял из болтера, едва успев заметить хоть что-нибудь изумрудное, а Крин опалил плазмой землю перед старейшинами Поллоса, вынуждая их отложить погрузку на борт и разбежаться.
Сержант почувствовал, как по его броне застучали мелкокалиберные заряды. Он снова перевел болтер в полуавтоматический режим и открыл огонь по телохранителям, пытавшимся посадить своих начальников на корабль. Двое повалились, а следом согнулся и третий, когда его прошили попадания из болтера Нициаса. Каррик дал очередь, обойдя судно сзади, и охранники стали отступать, закрывая своими телами сановников.
Теперь Солк мог рассмотреть глав картеля Поллоса, облаченных в непрактичные, дорогие платья, которые состояли из стольких слоев, что их владельцы выглядели раздуто и нелепо. Аристократы пытались спрятаться за кораблем, возле задних посадочных опор. Их телохранители стреляли по космодесантникам и разлившейся по взлетному полю толпе, но им недоставало дальности прицельного огня болтеров Адептус Астартес и слаженности. В результате беглой очереди, выпущенной Солком, один из охранников лишился головы, а второй рухнул на колени и согнулся, будто от сильного удара кулаком в живот. Каррик заставил остальных прижаться к земле, а Крин превратил в пар несколько солдат, пытавшихся воспользоваться ракетной установкой.
Непрестанно стреляя и на бегу меняя обоймы, Солк, пока его прикрывал Нициас, добрался до носа корабля и прицельным огнем стал снимать телохранителей, сидевших за посадочной опорой.
— На борт! — приказал Солк Нициасу.
Под прикрытием Каррика гигант обежал судно и швырнул пленника над посадочной рампой прямо в пассажирский отсек. Когда он сам втискивался в проход, по его спине, выбивая осколки керамита, застучали заряды.
Крин погрузился следующим, а за ним Солк и Каррик, продолжавшие, забираясь внутрь, отстреливаться длинными очередями.
Внутри маленькое помещение покрывала роскошная обивка насыщенных и совершенно не сочетающихся цветов картеля Поллоса — зеленого и красного. Отсек предназначался для десятка нормальных пассажиров, но, когда туда влезли четыре космодесантника и их единственный пленник, в нем стало трудно повернуться. Сержант оглядел остатки своего подразделения. Доспехи Каррика покрывала копоть, вишневая окраска почти полностью обгорела. Шлем он потерял, а одна из щек была сильно обожжена. Перчатки Крина дымились из-за перегревшегося плазмагана, а броню Нициаса испещрили следы попаданий. Многие из ран гиганта все еще кровоточили, хотя его кровь и сворачивалась мгновенно, превращаясь в темно-красные кристаллики.
