это волнение не после драки — Мрамор чего-то боится. Он бросил вскользь взгляд на своих друзей, и я понял, чего именно он боится...
Показать слабость!
— Что же, я и не думаю, что надо заступаться за Малыша. Тем более, что он сам может за себя постоять. Я не хочу допустить только смерти на территории базы. Не нужно тут больше смертей, — произнес я неторопливо, следя за тем, как краска понемногу покидает лицо Мрамора.
Он неправ, но не хочет отступать, так как в этом случае извинения примут за позорное отступление.
Взгляд Мрамора, брошенный в сторону выхода, а также устремленные туда глаза Малыша подсказали предмет спора. Шакко щурилась на солнышко, поглядывая на всё сквозь полуприкрытые веки. Скорее всего пацаны начали разборки из-за брошенных слов Мрамора. Тот что-то ляпнул про Шакко, Малыш потребовал извиниться и вот итог. И если я сейчас начну требовать извинения за его неправоту, то он тоже воспротивится этому. Произойдет ещё один конфликт и я, чтобы не потерять лицо, буду вынужден прогнать его.
Мда-а-а, похоже, что из-за одной особы женского пола могут разрушить не только город Трою. И оба бойца сейчас начнут отпираться и говорить, что это только их дело. Что же, не будем их пытать, но надо взять на заметку, что на базе нужно больше женского пола. Чтобы у мужчин было поменьше соревновательного настроения.
— А смертей и не будет, Такаги-сан, — проговорил Мрамор. — Я по-мужски хотел перетереть одну тему с этим... — он сделал паузу, словно подбирал слово, а потом проговорил, — с Малышом. Поболтали бы ерундой и на расход. Чего разнимать-то?
Всё-таки в этот раз сделал уважительную приставку. Следовательно, мой авторитет для него кое-что да значит. И вроде бы начал успокаиваться. Зато чуть заметно заволновались остальные — своим присутствием я лишал из зрелища, да при том это зрелище было сродни бою за правое дело.
Малыш потупил взгляд, стараясь не встречаться со мной глазами, а вот под возрастающим бурчанием краска снова вернулась на щеки Мрамора. Похоже, что он снова начал закипать. Всё-таки ему надо было выпустить пар...
Выпустить пар, наказать за слова, восстановить честь девушки, не задеть чувства Малыша, не уронить своё лицо... Всё это можно было сделать единственным способом.
— А ты прав, — с улыбкой начал я своё наказание. — Да-да, ты прав, Мрамор! Я не буду заступаться за своего друга и пользоваться положением.
Мой небольшой спич вызвал новое бурление в рядах зрителей. Я заметил проблески улыбки на губах Малыша. Он понял, что если я начинаю так издалека, то явно приготовил что-то для зарвавшегося босодзоку.
— И я смогу накостылять этому толстяку? — Мрамор от радости даже не сразу поверил своим ушам.
— Конечно сможешь. Только не "толстяку", а мужчине средней упитанности. Не стоит переходить на личности и тем самым выказывать свою слабость. Если вести бой, то вести его достойно! И с достойным противником! Хотя...
— Ну всё, мужчина средней упитанности, тебе не сдобровать! — крикнул Мрамор.
— А также не стоит перебивать начальственное лицо до тех пор, пока оно не высказало свою точку зрения, — всё также с улыбкой и негромко заметил я.
— Прошу прощения, Такаги-сан, не сдержал проявления эмоций! — поклонился Мрамор. — Прямо ух как захватило...
Ага, уже заставил его извиниться. Это немало. Всё-таки он обучаем. Надо продолжать урок, пока он обратился во внимание.
— Однако, поскольку я не буду заступаться за друга, то заступится его подруга. Шакко, ты сможешь показать Мрамору несколько движений, которым тебя научил Малыш?
— Да легко, Такаги-сама! — откликнулась рыжевласка и за пару прыжков оказалась рядом со мной.
— Но... Это мужское дело... — замялся Мрамор.
— Однако, обсуждали вы женское тело, — парировал я. — И это тело жаждет показать, что оно достойно не только обсуждения, но и восхищения.
Шакко тем временем начала помахивать руками, разминаясь. Она с улыбкой взглянула на босодзоку:
— Ну, давай потанцуем, дрянной мальчишка! Покажешь мне, что умеешь? Или тебе не на сиденье большого байка нужно садиться, а на сиденьице трехколесного детского велосипеда?
— Ты охренела? Тебе повезло, что я не бью баб! — процедил Мрамор.
— Да? Тогда тебе повезло, что я не бью мальчишек. Я их хлопаю, по пухлой, аппетитной попке, — подмигнула Шакко.
— Чо-о-о? — взревел Мрамор.
— Имбирь в очо, не горячо? Или тебе уже не привыкать, сладкий мальчик? — подмигнула Шакко.
— Да я тебя на куски порву!
— Вот это уже другой разговор, а то сюси-пуси развел. Давай, потанцуем, мальчишка!
Остальные зрители одобрительно загудели. Я не знал, что именно сказал Мрамор, да это и не важно, но сейчас Шакко могла переплюнуть его в оскорблениях. Этой рыжевласке на язык лучше не попадаться.
— Я не собираюсь драться с девчонкой, — пробурчал Мрамор. — Так нечестно.
— Да, ты прав, — кивнул я и повернулся к Шакко. — Красотка, я запрещаю тебе использовать оммёдо! Так будет честно.
— Да как два пальца обмочить, — хмыкнула та в ответ, продолжая разминаться.
— Но, босс... — несмело окликнул меня Малыш. — Это же наше дело.
— Малышок, а вы же деретесь из-за меня? Ох, я так обожаю, когда из-за меня мужчины дерутся, — хитро улыбнулась Шакко и подмигнула. — Но ещё больше я люблю сама бить мужчин. Не откажи мне в таком удовольствии? По-дружески?
— Ну, если только по-дружески, — прогудел Малыш, подмигивая в ответ.
Тигр насупился, когда Шакко начала оказывать больше внимания другу, чем ему. Судя по его лицу, он сам собрался сунуть пару раз Мрамору, чтобы Шакко могла тоже обратить на него внимание.
Эх, здоровые мужики, а машут кулаками и меряются писюнами. Впрочем, подобным эмоциям подвластны не только простолюдины — аристократы придумали целый талмуд этикета, по которому даже банально зевнув, можно смертельно оскорбить собеседника. И сейчас, глядя на двух едва не покалечивших друг друга мужчин, я могу сказать — что именно буду теребить у напыщенных высокомерных особ в военной академии.
Без проявления агрессии меня не будут уважать на первых порах. Впрочем, если у тебя нет титула и длинной родословной, то про уважение вообще можно забыть. Даже при больших деньгах — авторитет завоевывается совсем иначе.
— Эге-гей! Начнем же танцы! — воскликнула Шакко и прыгнула в сторону застывшего Мрамора.
