Завороженный рассказам, Артём ничего не ответил, только головой мотнул.
— Ну, это такая глубокая воронка, закрытая решёткой. А сейчас дождей много идёт, яма постоянно по колено в воде, вот и гниют там узники. Как над нами туземцы издевались, Боже мой! Глянь! — Спичков показал левую руку, на которой не хватало безымянного пальца, — Они сволочи, отрезали, а потом мне за верёвочку на шею повесили.
— И как вы спаслись?
— Ну, то дело выжидания было, и удачный момент. Ушли почти все мужчины в набег на хутор, какой — то, а нас в яме полтора десятка было и все охотники бывшие. Ну, а я успел кусок ржавой железки притащить, когда измученного обратно в яму тащили. Решётка из гибких веток была, верёвкой связанная, вот верёвку мы разрезали, и выбрались. Мы тогда такого бардака в их лагере навели, правда и без мужчин туземные бабёнки тоже не промах, всех наших постреляли, я тогда с К… — Александр осёкся, — с парнем одним спасся.
— А как его звали?
— Да не помню я уже, не виделись, мы потом.
— Да — а… — протянул Артём, — Ну и история!
Проехав километра два, молча, молодой Грачёв, огляделся. Лес с левой стороны кончился, и раскрылся широкий луг, а справа лес только стал гуще.
Артём достал свой дневник, начал что — то писать.
— Дневник? — Поинтересовался Спичков.
— Ага.
— Молодец, идея хорошая, бывает, когда один путешествуешь, и поговорить не с кем, то это веешь вообще не заменимая.
— А вы часто один путешествовали?
— Да, бывало, как — то шёл я с караваном…
Оглушительный грохот оборвал Александра. Словно небо рухнуло на землю. Настолько сильного звука Артём ещё не слышал, и надо признать растерялся. Картинка поплыла перед глазами, взболтавшееся сознание, выхватывало отдельные кусочки мира, пытаясь собрать полное изображение. На бледного испугавшегося не на шутку парня завалился один из охранников, сидевший впереди.
— Паша, прикрой! — кричал Спичков, спрыгивая с телеги навстречу, выбегающей из леса толпе.
Разномастная ватага, бандитов полумесяцем окружала путников. Убитые взрывом гранаты лошади, заваливаясь, потянули за собой телегу. Завалившись на бок, повозка выбросила Артёма на траву. Он затравленным взглядом обвёл нападающих. В куртках, джинсах, рубашках, безрукавках, со старыми автоматами и ружьями в руках, они кричали нечто непонятное и ужасающее одновременно. Лихо взъерошенные волосы, ирокезы, лица с татуировками дополняли вид отчаянных отморозков. Не раздумывая ни минуты, Артём кинулся бежать прямо по лугу. Изо всех сил, сначала на четвереньках, затем поднявшись, пригибаясь напуганный до смерти Грачев, бежал, падая и снова поднимаясь. Оглянувшись, он успел увидеть, как Спичков отчаянно дрался врукопашную, раскидывая врагов, а второй охранник — Паша — орудовал прикладом калашникова.
Над головой Артёма противно засвистели пули, он интуитивно кидался из стороны в сторону, ныряя за холмики. Когда впереди спасительно блеснули бурные потоки реки на дне оврага, паренёк оглянулся снова, что — то неимоверно сильное толкнуло в левое предплечье. Словно раскалённая игла пронзила руку. Потеряв равновесие, Грачёв кубарем рухнул в овраг. Подскакивая на булыжниках, кочках он катился по отвесному склону, закрыв руками голову, и поджав ноги.
Ледяная вода и твёрдое каменистое дно сообщили о конце карусели. Подхватив тело, потоки быстро понесли его вниз по течению. Брыкаясь, изо всех сил пытаясь уцепиться за корни, за камни, Артём как мог, сопротивлялся течению. Но борьба со стихией длилась недолго, и скоро беглец оказался на крутом берегу. Перевернувшись на спину, он выдохнул, и тут почувствовал, как невыносимая боль растекалась от левого предплечья ко всему телу. Взвывая, бедняга корчился на гальке, зажимая болезненное место. Но сквозь пальцы непрестанно сочились алые струи крови.
* * *
Бесы беглеца не преследовали, они даже не убивали бы обозников, если они сдавались бы. Им нужно было только одно — компоненты для наркотиков, и всё. Собрав наспех всё, что нашли в повозке, наркоманы растворились лесу так же быстро, как и появились.
Артём тем временем, извивался у реки, из его глаз невольно сочились слёзы, было страшно. Да несчастному парню было ужас, как страшно. Пугало всё, и кровь на руке, и внезапное нападение, и смерть такая далёкая раньше, но теперь подранок словно ощущал её леденящее дыхание. Он не мог сказать, сколько времени пролежал, трясясь от холода, боли, страха. «Вставай Артём, ты ничтожество! Как ты можешь, бросил того кто тебя защищал, и теперь лежишь, стонешь, думаешь тебе хуже, чем Спичкову? Вставай!» — говорил Грачёв сам себе, и это подействовало.
Почувствовав прилив сил, он тщательно промыл рану, с облегчением обнаружив, что пуля прошла на вылет, наверное, даже не задев кости. Это ещё стоило проверить.
— Доктор ты или кто? Нюня! Ноешь как баба! — Говорил сквозь зубы Артём, размазывая слёзы по грязному лицу.
Туго перетянув руку, чуть выше ранения, поясом, парень поднялся, и пошёл вверх по берегу.
— Я должен найти дядю Сашу, должен, ему нужна моя помощь! — Эти слова придавали сил.
Когда взъерошенная, перепачканная в грязи и крови голова высунулась над берегом обрыва, возле опрокинутой повозки уже никого не было. Только сейчас, когда Артём вспомнил о медицинских препаратах в своей сумке, он заметил, что обронил её, во время падения в реку. Грачёв подняв свою тесёмку побежал к месту сражения. Пока бежал, понял, какое чудо уберегло его от большего количества свинца в своём теле. Но если рассуждать логически, то вряд ли находящиеся под действием наркотических веществ бесы, могла держать верный прицел.
Мёртвый Спичков лежал на боку. Меж его лопаток торчал нож. Настоящее разбойничье убийство, подлое и гнилое. Паша тоже не мог жить с пулей во лбу.
Артём упал на колени, обнял дядь Сашу целой рукой, и заплакал. Он не мог успокоиться, всё плакал, и плакал. Этот пожилой человек, верный друг отца был ему так близок последнее время. Парню было очень плохо, он снова потерял близкого человека, к которому проникся такой любовью и уважением.
Тучи, давно заполнившие небо, рассекались молниями, огрызались громом, и вскоре словно скорбя о потере заплакали сильным ливнем. Ветер начал гонять кроны деревьев. Лес ожил, зашипел, зашевелился. Лужи появились на дороге, и она стала непроходимой жижей.
Грачёв всё лежал в грязи, он кричал, что — то непонятное, кричал душой, от горя. Когда тело начала бить дрожь, холод пробрался до костей, он всё же поднялся. Пустота заполнила душу, отчаяние взяло вверх. Подняв с земли промокший дневник, который выронил из рук во время нападения. Безуспешно поискав лопату, Артём решил, что пока не похоронит Спичкова по — человечески не уйдёт. Подняв тело, подвывая от боли в руке, он тащил мертвеца к реке. Но силы кончились раньше, чем планировались. Грачёв упал на землю, свернулся калачиком. «Идти, надо идти, Артём нельзя лежать, остановка — смерть» — говорил он себе.
