– Мы займемся этим делом, – заявил Йорг, посмотрев на своего напарника. – Вам же, если позволите, я хотел бы дать один совет.
– Своей безопасностью я уже озаботился в достаточной степени, – хмыкнул Теопольд. – Да и сам вполне могу за себя постоять.
– Никаких сомнений, – сухо склонил голову Детеринг. – Однако я имел в виду другое.
– Что, Йорг? Я весь внимание.
– Начинайте операцию немедленно, в максимально форсированном темпе – даже если к ней не до конца подготовились семейные юристы. И постоянно держите нас в курсе. Мы, в свою очередь, дадим о себе знать сразу же, как только прояснится хоть что-нибудь.
Теопольд встал. В глазах его поблескивали неяркие злые искорки:
– Вы правы. Так и будет. Только так…
* * *
– Как ты думаешь, когда закончит патанатом? – спросил Йорг, падая в низкое кресло универсала.
– Не раньше завтрашнего утра. – Фарж втянул щеки и тревожно глянул на Детеринга: – Есть сомнения?
– Мысли… едем в контору, нужно посмотреть кое-что… да, а кстати – потревожить патанатома нельзя никак? У тебя там вроде кто-то есть?
– Район там большой, – вздохнул Макс. – Миллиона так три. Я сейчас попробую, но ты же сам понимаешь…
Детеринг кивнул. Три миллиона… дорожного криминала – сколько? Бытовых убийств? Это не считая налетов… а специалистов? Конечно, их много, наверное, даже очень много, но сколько трупов приезжает к ним за час?
– Потормоши… дам пять сотен, если до вечера.
– Когда у нас наступит вечер? – осведомился Фарж, набирая какой-то номер.
– В девять, – хмыкнул Йорг, но лучше – в шесть.
Тонкие пальцы Фаржа ткнули подрулевой селектор трансмиссии в FD, обе турбины отозвались свирепым низким гулом, и изящная, словно кукла, «Минерва» едва не встала на дыбы – серая полоса плюнула в лицо Детеринга.
«Форсаж-драйв, – хмыкнул про себя Йорг. – Ни на одной из моих тачек этой новомодной опции еще не было… все, что мы умеем делать, – это косметику и автомобили, черт его дери – звездолеты у нас пока не получаются…»
Он коснулся желтоватой, под слоновую кость, клавиши на подлокотнике, и бежевый бархатный потолок мгновенно пропал – крыша стала прозрачной.
– Убери совсем, – попросил Макс. – К вечеру жарко… это нормально, привыкнешь…
Хмыкнув, Йорг дожал знакомую уже клавишу. Чуть хлопнув, пластиковые панели крыши исчезли, и он даже не успел понять, куда. Шума в салоне не прибавилось вовсе – люкс-универсал разрабатывался прекрасными мастерами аэродинамики, знающими, за что им платят. Детеринг блаженно откинулся в кресле и рассмеялся:
– Нечасто меня возят… а в такой машине…
– Погоди, – перебил его Фарж, резко выкручивая звук тюнера.
Салон вдруг наполнился тяжелым, густым ритм-энд-блюзом, над которым парил голос певицы – низкий и хрипловатый… Йорг не блистал в языке Вольтера, да сейчас это и не требовалось: он с ходу опознал легендарную кассанданскую команду Starport Memphis – их знала вся Империя Человечества. За полтора десятилетия исследований нью-орлеанских традиций «великолепная пятерка» не только доказала всем, что блюз может быть французским, но и заработала миллиарды.
– Если хочешь, скоро познакомлю, – прервал нирвану Детеринга Фарж.
– С кем? – удивился тот.
– Я помолвлен с Анджелой Этан, их пианисткой. Разница в возрасте? Два года, моих это не волнует. Отца у нее нет, уже давно… мама Эндж хотела банкира, но Майкрофт ее переубедил. Важно, что мы французы, да и в конце концов – когда-нибудь я стану генералом?..
– Станешь… – глухо хмыкнул Детеринг. – У тебя есть аудио последнего альбома?
Фарж расплылся в довольной улыбке и коснулся небольшим золотым перстнем, украшавшим безымянный палец правой руки, панели шоу-комплекса. Йорг вновь погрузился в блюз.
«Как я завидую вам, – вдруг подумал он. – Вам, уходящей волне национальностей, несущих в себе воспоминания… мне-то остается только слушать вашу музыку, вспоминать черно-белые фото Эйфелевой башни, сияющей рекламой месье Ситроена… для меня не было уже ни Женевы, ни Львова, и Варшава, над которой умер один из моих отцов, – всего лишь туман, чертовщина, мерцающая сквозь столетия. Что толку, что родным я ощущаю более польский, нежели немецкий, если думаю я с первых курсов на интере?»
Шестирядная Йоркшир-авеню, сияющая великолепием цветов – Кассандана славилась своими эндемиками, – вела их в деловой центр. Ослепительное небо субтропиков теплой планеты, такое привлекательное, но и такое чужое, безразлично смотрело на майора Детеринга… а он пытался вспомнить, когда в последний раз видел снега своей пусть и короткой, но все же зимы.
– Судебный патанатом закончит в шесть, нас будут ждать, – услышал он голос Фаржа. – С тебя триста.
– Ты умеешь торговаться…
– Я берегу твой карман.
Небоскреб, в котором кассанданская резидентура СБ занимала отдельный «ствол» на трех этажах, возводился специально для государственных учреждений, в том числе фискальных, а потому имел великое множество входов-выходов. Центральных, тех, что принято украшать десятками бронзовых табличек, было два – «Север» и «Юг». Высоченные автоматические двери из драгоценного аврорского хрусталя вели в однотипные, различающиеся лишь цветом отделки, холлы, где посетитель мог обратиться к соответствующему консультанту или же сразу проследовать в нужное присутствие. С десяток дверей поменьше, находившиеся поодаль, скрывали офис имперской почты, несколько отделений крупнейших банков и неизбежные в таком случае адвокатские конторы.
Все это было снаружи, открыто для скучающего обывательского взгляда – тогда как заведения более серьезные и в рекламе не нуждающиеся прятали свои тщательно охраняемые «калитки» в лабиринте подземного паркинга.
Стоя в мрачнодеревянной кабине лифта, Детеринг вдруг подумал, что молодой унтер на входе в тесный расширитель «ствола» выглядит куда менее внушительно, чем охрана профсоюзных молодцов. Реальность, правда, имела мало общего с «видимостью» – уж так было заведено в Конторе: стены скромного коридорчика представляли собой соты из множества охранных сканеров, пол – сплошное минное поле, а улыбчивый унтер казался немного полноватым из-за надетого под щегольской караульный мундир бронекомбеза высшей защиты. Шлем лежал у него под рукой, на специальной полке под стойкой… парню, добровольно пришедшему в СБ из десантного спецназа (обладателю университетского диплома иных вариантов не было), придется, возможно, принять бой в одиночку. Продержаться ему нужно секунды две, причем именно эти секунды отводятся на то, чтобы нырнуть под стойку и напялить пресловутый шлем. Будут ли они у него «если вдруг»?
