Миша и эту сказку Василия Петровича помнил с детства. Куда интереснее и любопытнее было для него пообщаться с настоящим сталкером, пришедшим с другой, далекой станции. Ему не терпелось порасспрашивать бойца о жизни в метро, о его приключениях под землей и на поверхности, о встречах с тварями и мутантами (а они обязательно должны были быть!). Миша испытывал благоговение перед опытными сталкерами и благодарность за спасенную жизнь.
Немов заметил Мишу и кивком головы указал ему на пол, предлагая присесть рядом.
– Красиво рассказывает, складно, – махнул он в сторону коменданта.
Миша улыбнулся и затряс головой, счастливый от возможности поговорить со своим спасителем.
– Василий Петрович у нас на станции главный сказочник, да и вообще много всего знает.
– Да как сказать, не совсем это и сказки… Сказка – ложь, да в ней намек… – подмигнул сталкер Мише.
– То есть, это правда? И про драконов, и про зеркало? – Миша даже вскочил на ноги.
Мише пришло вдруг в голову, что Немов, может быть, встречал все это на поверхности или в метро, ведь он выглядел опытным бойцом, искушенным, так сказать, в делах метрошных. Может, и встречал он на своем пути существ, описанных Василием Петровичем, а может, и зеркало на далекой станции ему попадалось? А вдруг оно вытянуло из него душу, а взамен в теле грозного сталкера сейчас сидит душа существа из зазеркального мира? «Что-то меня понесло, – подумал Миша. – Ведь он спас меня, а зачем существу из другого мира спасать человека-врага?»
Немов усмехнулся. Словно прочитал его мысли.
– Да ты сядь. Про зеркало не знаю. А вот драконы и прочая ересь – это не совсем выдумки.
– То есть вы видели такое? Драконов, всех этих гигантов? – Миша в восхищении взглянул на сталкера. «Настоящая легенда передо мной, и жив остался после встреч с такими кошмарными созданиями!».
– Ну как сказать, Миша, – хмыкнул сталкер, – понимаешь, иносказательно все это, что ваш начальник рассказывает.
«И-но-ска-за-тель-но. Слово-то какое», – подумал Миша, повторяя его про себя. Он уже было собирался спросить, что оно означает, как Немов ответил сам, не дожидаясь вопроса парня.
– Видишь ли, под тремя братьями-драконами подразумеваются три части света: Азия во главе с Китаем – была такая страна, когда мы жили на поверхности, сильная держава – то есть дракон Лунь, наша страна – Змей Горыныч и американцы вместе с НАТО – то бишь Дракон ихний. А всех прочих тварей тоже легко объяснить: крылатые – это авиация, наземные – стало быть, сухопутные войска, а морские чудища – флот. Вот и вся премудрость. А сказочные существа в итоге наложились на суровую действительность.
Миша не все понял из рассказа Немова, но главную суть ухватил. И сейчас сидел, осмысливал услышанное.
– А что такое Нату?
– Не Нату, а НАТО. Военный блок европейских стран. Был такой в свое время. Под дудку американцев плясал, хотя и заявлял, что независимый блок держав.
Немов замолчал. Миша тоже сидел тихо. Каждый думал о своем.
– Тебя-то что наверх понесло? – первым нарушил затянувшееся молчание сталкер. – Да еще в одиночку?
– Да так, было одно дело, – уклончиво ответил Миша.
– Ну-ну, – хмыкнул Немов, – дело, значит. Видимо, важное.
Миша кивнул.
– Я, кстати, поблагодарить вас хотел. За то, что спасли меня. Теперь я жизнью обязан вам, получается.
Немов махнул рукой.
– Ничем ты мне не обязан. Я – человек, и ты – человек, а значит, помогать должны друг другу. И так нас мало на земле осталось – вымирающий вид, динозавры двадцать первого века.
Они не заметили, как подошел Василий Петрович. Ребятишки отправились по палаткам, на станции наступала ночь. Потушили факелы на стенах, лишь потрескивал, догорая, костер у южных гермоворот, у которого недавно комендант травил байки. Да в южных туннелях в пятидесяти метрах от них горели костры дозорных ночной смены. Темнота окутывала станцию, не слишком-то светлую и в дневное время.
– Как плечо, Миша? – Василий Петрович показал на руку парня.
– Нормально, царапина. Быстро заживет.
– Ага, до следующего выхода на поверхность, – улыбнулся Немов.
– Ну уж нет, просто так одного теперь не отпущу – ишь чего удумал, наверх захотелось. Много у нас, что ли, мужиков на станции? А ты толком там ни разу и не был, – и комендант многозначительно потыкал пальцем в потолок.
– Ну, будет вам, Василий Петрович. Молодость – штука лихая. Все увидеть и потрогать хочется, – примирительно сказал сталкер.
– Забыл спросить, чего наверх-то полез? – повернулся к Мише комендант.
– Дела там у него. Важные, – ответил за парня сталкер. – На мир хотел посмотреть, себя показать.
– Эх, – отмахнулся Василий Петрович, – герой, тоже мне. Химзу испортил, не залатать. Станцию и меня переполошил. Смутьян, одним словом.
– Ничего, Василий Петрович, вот если выгорит наше дело… – сказал сталкер и замолчал, глядя на тлеющие угли костра.
– Не будем загадывать. Когда, кстати, к соседям пойдешь?
– Завтра. С утра. Отдохну – и можно выдвигаться. Я своих оставлю на станции, пусть побудут здесь?
– Пускай, отчего же нет. Тебе сопровождающий нужен. Дам тебе кого-нибудь. А то у дозорных на Домодедовской много вопросов будет.
– Так давай я Мишу возьму?
Миша, все это время внимательно слушавший их разговор, но молчавший, удивленно уставился на Немова:
– Куда возьмете?
– Сопровождающим. На Домодедовскую. Объяснишь дозорным там и людям местным, что свой человек, – и Василий Петрович кивнул на Немова. – А что? Мысль. Толку-то от тебя сейчас на станции – работать нормально не сможешь со своим плечом, а ноги вроде целы. Вот и проводишь человека.
– Решено, – махнул рукой сталкер. – Беру его с собой.
Миша обрадовался неожиданному подарку судьбы. Общество Немова ему нравилось, тот мог рассказать, что творится вокруг, в этих мрачных, тесных и сырых подземельях. Да и про поверхность парню не терпелось услышать.
– Ну как? Составишь мне компанию?
Миша кивнул и не смог скрыть сияющую улыбку. Его душа стремилась к новому, неизведанному. Сидеть на станции и выполнять без конца одну и ту же работу было скучно. При мысли о небольшом приключении на душе потеплело.
– Ну, договорились, значит, – вставая, сказал Немов. – Завтра утром в восемь выдвигаемся. Сам встанешь или будить придется?
– Встану, конечно, – ответил Миша. Он привык подниматься рано, часов в семь. В восемь обычно на станции начинался трудовой день. Он умывался, завтракал в столовой и шел на ферму или в мастерскую, где проводил ежедневно, кроме одного выходного, по семь часов. Затем заступала новая смена, и Миша отправлялся в учебку, где тренировал тело и дух. Вечер обычно был свободен.
