Гарри Гаррисон - Стальная Крыса спасает мир. Ты нужен Стальной Крысе

И замер. Стрелка детектора темпоральной энергии, дрожа, указывала прямо за окно.

У меня затряслись руки, но я унял дрожь и бережно опустил детектор на пол. Напряжение поля было 117,56, и я быстро записал это число. Потом улегся на пол и определил под окном точку, куда указывала стрелка. Это место я отметил крестиком и вернулся к прибору. Но при втором замере стрелка поплыла, а напряжение упало до нуля.

Но я нашел их! Кто бы они ни были, они действуют из этой эпохи. Если они включали свою машину времени сегодня, значит, включат опять. Тут-то они и попались. Впервые с тех пор, как я был заброшен в этот грубый варварский мир, меня согрела искорка надежды. До сих пор я действовал инстинктивно – просто старался выжить и не пропасть на чужбине – и не позволял себе думать о будущем, которое не настанет, если я о нем не позабочусь. Теперь я как раз этим и займусь.

После вкусного обеда, устроив поощрительный дождик из банкнот, я лег поспать. Правда, ненадолго – таблетка снотворного погрузила меня на два часа в глубочайший сон с непрерывными сновидениями, и я проснулся, чувствуя себя человеком. В гостиной в баре были разные любопытные бутылки, некоторые довольно привлекательные, и я, наполнив бокал, уселся перед застекленным ящиком под названием «телевизор».

Как я и предполагал, мой язык оставлял желать много лучшего, и я хотел послушать правильную речь.

Это было нелегкой задачей. Я ведь не знал, какие каналы образовательные, а какие предназначены для развлечения. Нашел какую-то историческую драму, где мужчины в широкополых шляпах ездили верхом на лошадях. Но их словарь насчитывал никак не более ста слов, а большинство персонажей было убито в перестрелке прежде, чем я разобрался, в чем дело. Оружие вообще играло большую роль во всех показываемых драмах, применение его перемежалось садизмом и разными видами членовредительства. Все эти акты насилия и стремительные путешествия туда-сюда на различных средствах передвижения оставляли не много времени для сексуальной активности: короткий поцелуй был единственным проявлением нежности. Трудно было уследить за сюжетом еще и потому, что он все время прерывался короткими вставками, в игровой или иллюстративной форме предлагающими различные потребительские товары. К рассвету мне это надоело, а речь улучшилась весьма незначительно, поэтому я пнул экран, выразив свое к нему отношение, и пошел мыться в розовую комнату, оснащенную музейными экспонатами из истории сантехники.

Как только утром открылись магазины, я разослал служащих отеля за покупками, не пожалев денег, и вскоре в изобилии появилась одежда, соответствующая моему высокому положению, и дорогие чемоданы для ее упаковки. А еще карты местности, точный прибор под названием «магнитный компас» и книга об основах навигации. Проще простого было определить точное направление, указанное детектором, нанести его на карту, а затем в единицах измерения, «милях», отмерить расстояние до источника энергии. Длинная черная линия на карте указывала курс, поперечная черточка на ней – расстояние, и я вышел на цель. Две линии пересеклись на большом городе, самом крупном на той карте.

Он, непонятно почему, назывался Нью-Йорк, хотя нигде не было указаний – где же находится Олд-Йорк, впрочем, это неважно. Теперь я знал, куда ехать.

Мой выезд из отеля более походил на отбытие августейшей особы. Многие приветливо приглашали меня снова погостить у них, оно и понятно. Специально нанятая машина доставила меня в аэропорт, и услужливые руки доставили багаж к нужному выходу. Тут меня ожидало крупное потрясение – я ведь совсем забыл про ограбление банка. Но другие помнили.

– Откройте ваш багаж, – попросил угрюмый служитель закона и порядка.

– Разумеется, – бодро ответил я, видя, что все другие пассажиры тоже подвергаются этой процедуре. – Можно спросить, что вы ищете?

– Деньги. Ограбление банка, – буркнул он, роясь в моих пожитках.

– Должен вас предупредить, что я никогда не вожу с собой крупных сумм, – сказал я, прижимая к груди портфель с банкнотами.

– Здесь все в порядке. Посмотрим портфель.

– Пожалуйста, не при всех, офицер. Я занимаю видный пост в правительстве, и у меня здесь особо секретные документы, – процитировал я слово в слово то, что слышал по телевизору.

– Пройдите в комнату, – указал он.

Я даже пожалел, что пнул этот ящик, раз он такой познавательный.

В комнате, к его изумлению, я открыл не портфель, а гранату с сонным газом, и бдительный страж порядка мирно уснул. У стены стоял большой металлический шкаф с разными бланками и бумагами, милыми сердцу бюрократа. Потеснив их, я нашел место и для своего храпящего приятеля. Чем позже его обнаружат, тем лучше. Если не будет непредвиденных задержек, я прилечу в Нью-Йорк прежде, чем он придет в сознание, – а это будет долгий естественный процесс, так как противоядие им неизвестно.

Выйдя из комнаты, я увидел еще одного человека в форме, поэтому повернулся и сказал в открытую дверь:

– Благодарю за любезное содействие, никакого беспокойства, уверяю вас, никакого беспокойства.

Потом закрыл дверь и улыбнулся контролеру. Он нерешительно поднял палец к козырьку и, отвернувшись, занялся багажом пожилого пассажира. Я прошел со своим портфелем мимо, не слишком удивляясь испарине, выступившей на лбу.

Полет был коротким, малоинтересным, шумным и довольно тряским. Мы летели на большой машине с крыльями. Двигатель, по-моему, реактивный на жидком топливе. Хотя запах этого топлива стоял повсюду и был мне знаком, я все никак не мог поверить, что они жгут невосполнимые углеводороды. При посадке я держался настороже, но никакой тревоги не было. Добираться из аэропорта в центр города было сущим мучением: потоки машин, крик, шум. С чувством глубокого облегчения я вошел наконец в прохладный номер отеля. Но вот покой и пара глотков дистиллированной органической отравы, к которой я начинал привыкать, привели меня в норму, и я задумался над следующим шагом.

Каким он будет? Разведка или атака? Благоразумие диктовало осторожность в поисках источника энергии. Надо же разузнать, против кого или чего я выступаю. Я уже почти принял план и журил себя за то, что мог подумать об атаке. Но тут замкнулась логическая цепь, и я посмотрел на себя в зеркало.

– Балда ты, – сказал я, грозя себе пальцем. – Ты то, чем один извозчик обозвал другого извозчика. Кретин и придурок.

У меня только одно преимущество, и это – внезапность. Любая разведка выдаст меня, и захватчики времени узнают, что за ними наблюдают и возможно нападение. Раз они развязали войну времен, то должны быть готовы к возмездию. Но нельзя же быть начеку неделями, месяцами, а возможно, и годами? Как только они узнают, что я здесь, в этом месте и времени, тут же примут экстренные меры предосторожности. Чтобы не допустить этого, я должен первым нанести удар, и сильный удар – даже если не знаю кому.