Арбитр и наемник уставились на него.
— Тау могут кого — то забрать с собой? — негромко вымолвил комендант.
— Хм… — задумался Октавиан. — Возможно и могли бы… Признаться, не думал об этом. Просто беженцам, самим по себе, они помогать не станут, однозначно. Но если кто — то присягнет этому их Высшему Благу… Думаю, это было бы возможно. Но найдутся ли те, кто решится?
— Я не понимаю, в чем беда, — честно признался Уве.
— Господин Холанн, — мягко вымолвил Боргар. — Дело в том, что у синелицых есть свой, как бы это сказать… своя версия или пародия на Имперское Кредо. Неистовая вера и жизненный устав в одном лице. Это называется Высшим Благом. Тот, кто присягает ему, присягает ксеносам и добровольно отвергает любовь Императора. А кроме того, из Блага нельзя взять и выписаться, это навсегда — и поверьте, у синих есть надёжные методы соблюдения этого правила, весьма далёкие от ложно приписываемой им «гуманности». Поэтому тот, кто отправится с Тау, если это вообще возможно, никогда не вернется обратно. Его не отпустят там и немедленно убьют здесь. Вы думаете, найдутся желающие такой судьбы?
— Я не знаю. Но мне кажется, нужно спросить хотя бы у родителей с детьми.
— Господин комендант, ваша вольность трактовки имперских догм одновременно восхищает и пугает, — Октавиан дважды хлопнул в ладоши изображая сдержанное рукоплескание. — Вы то ли прирожденный политик с очень гибким моральным стержнем, то ли еретик, который наконец — то смог раскрыться в полной мере.
— Возможно, я просто дурак, — отрезал Уве.
— Это вряд ли, судя по тому, что я видел, — посерьезнел Октавиан.
— Давайте вернемся к нашим сквигам, — настоял арбитр. — Вы хотели донести до нас некоторые душеполезные факты объективной реальности…
* * *
Уве открыл шкаф, небольшой, явно самодельный, из тщательно проклеенных пластиковых листов темно — бордового цвета. Сам Холанн никогда не стал бы использовать такой цвет для домашней мебели, но, должно быть, у Тамаса были свои представления о красоте. Или такая окраска напоминала ему о чем — то…
Вещей у комиссара оказалось очень немного. Запасные магазины для пистолетов и три коробки патронов, немного обычной одежды, походный санитарно — гигиенический набор гвардейца. Еще стандартный набор выживания на Ахероне — углекислотная маска, принадлежности для починки комбинезона. Больше ничего — ни пиктов, ни памятных вещей, ни писем. Как будто и не жил человек…
Единственное, что выбивалось из общего безликого ряда — очень красивый ящик из темного полированного дерева, покрытого прозрачным лаком. Длиной примерно метр или немного меньше, с изящной резьбой на крышке. Внутри ящичек темнел черным бархатом подложки и пустыми ложементами. После некоторого раздумья Холанн сообразил, что это, скорее всего, хранилище для силовой косы, которая разбиралась на три части. Ящик не походил на серийную вещь, он выглядел как очень дорогая и штучная работа. Подарок родных или сослуживцев? Кто теперь скажет… Никто.
На простой металлической вешалке, сделанной из куска стальной проволоки, висел кожаный плащ. Двойник того, который надел комиссар накануне, только без кушака и более потертый, его явно долго носили. Кое — где на прочной коже остались следы ожогов, тщательно замазанные однотонным колером. На левом рукаве и правой стороне груди виднелись очень аккуратно заштопанные прорехи.
Уве снял плащ с вешалки, подержал на вытянутых руках. Кожа казалась тяжелой и теплой. Что видела эта одежда за свою долгую жизнь с таким хозяином? В каких переделках побывала, что могла бы поведать о комиссаре Тамасе? Осторожно, словно плащ мог ударить током, Уве надел его, расправил лацканы, одернул рукава. Одежда оказалась чуть длинноватой, но в остальном неплохо подошла тщедушному коменданту. Да, ведь Хаукон был тоже не слишком мускулист. Что он говорил о своем происхождении?.. Кажется, мир высокой гравитации и малого содержания кислорода.
Холанн медленно, одну за другой — сверху вниз — застегнул черные матовые пуговицы, все шесть. Плащ был чуть притален, поэтому даже без кушака или пояса не выглядел как роба или маскировочная накидка. Уве повернулся к зеркалу в простой железной раме у двери. Из зеркального прямоугольника на Холанна глянул совершенно незнакомый человек, чье лицо посинело от кровоподтеков. Седой и словно выстуженный ледяным арктическим ветром. С глубокими впадинами глазниц и мрачным, очень недобрым взглядом. Черная кожа бывалого комиссарского плаща смотрелась не как маскарадный костюм — что было бы неизбежно еще два месяца назад — но как вполне органичная деталь образа. Этот неизвестный Холанну человек мог приказать убить кого — либо или же исполнить приказ собственноручно. Мог отправить людей на смерть, сам же и возглавив их. Он мог все то, о чем лишь мечтал неприметный и неинтересный счетовод, мелкий служащий первого разряда в Службе Взысканий. Холанн все — таки стал чем — то большим. Но не было ему от этого счастья…
Уве положил ладони на лицо, провел пальцами от лба к подбородку, минуя наклейки пластыря. Словно старался разгладить, снять это чужое лицо недоброго, злого незнакомца. Попытался улыбнуться, но тонкие бесцветные губы отражения лишь скривились в мрачной ухмылке. И с ослепительной, окончательной ясностью Холанн понял, что его прежняя жизнь действительно закончилась. Здесь, сейчас.
— Тебя убьют, — негромко и печально сказала Туэрка. — Империум убьет. За это…
— Вряд ли, — Уве поднял воротник и оценил, как он прикрывает шею. Нащупал на левом рукаве скрытый клапан и длинный узкий карман. Сюда можно будет удобно вложить стилет без гарды — незаметно и легко воспользоваться.
— Вряд ли. Я не объявляю себя комиссаром, не надеваю регалий, не подделываю документов. Я всего лишь ношу его одежду… и вдохновляю людей на подвиги.
— Они не будут разбираться. Тебя обвинят в присвоении титула и убьют.
— Возможно.
Уве поднял со стола пояс с большой металлической пряжкой и кобурами. Примерил на себя и счел, что придется провертеть еще одну дырочку, а в остальном вполне пригодно.
— Возможно. Но я рискну. Проблемы надо решать по мере их возникновения. По крайней мере в наших условиях. Один комиссар покинул гарнизон, другой занял его место. Нам будет проще управляться с Волтом и толпой беженцев.
— О чем сказал этот… с Валькирии? — спросила Гайка.
— Главным образом о том, что если нам удастся покинуть систему, не нужно сразу радостно бежать сдаваться в ближайшее отделение Муниторума или штаб Гвардии. Там нас встретят как еретиков. Как и положено встречать беженцев с планеты, захваченной Хаосом. Поэтому имеет смысл сначала связаться с его… нанимателем. Нанимателем того, кто сидел в самолете, я имею в виду.
