И вот когда разведка уже докладывала о готовящемся новом сокрушительном ударе со стороны врага, революционный совет объявил, что юдолянским спецслужбам удалось захватить самого Великого Змея. После всенародного суда над величайшим обманщиком людского рода дракону был вынесен смертный приговор через казнь в Позорном озере.
Зная о лукавстве Великого Змея, революционный суд не поверил ни единому слову бедняги Мимненоса. А его предложение помочь им построить новую жизнь было встречено всенародным хохотом. На десятый день после ареста была назначена его публичная казнь в озере.
В это время по ту сторону от реки Саула хоронили Дэва.
Тысячи каджей из города дэвиан и крепости Каджети собрались в пустыне, чтобы предать земле своего господина. Его тело, обмотанное белым саваном, кранами опустили в траншею с расставленными по сторонам желтыми бульдозерами, приготовленными, чтобы засыпать змея землей.
Долго тянулась церемония прощания. С одной стороны огромной траншеи на специально сооруженных ступенчатых платформах стояли тысячи начальников. С другой стороны колонна за колонной двигался бесконечный военный парад, принимаемый одноногим драконом Амирбаром. На месте отрубленной Тариэлом конечности теперь сверкал мощный стальной протез.
Глубокой ночью, когда над траншеей зажглись установленные на башнях прожектора, Амирбар приказал заглушить погребальные гимны и поднялся на трибуну, чтобы сказать прощальную речь. Но сделать это Амирбару было не суждено.
Когда над заполненной несметной толпой пустыней воцарилась великая тишина, случилось то, чего никто не ожидал. Внезапно укутанный труп Великого Змея зашевелился, задергался, пошел буграми, лопнул, и из рваного савана вылез прозрачный дракон, ослепительно светящийся изнутри. Он осмотрелся и свирепо огрызнулся на толпу изумленных каджей. Потом Дэв подпрыгнул и вспорхнул, чтобы навсегда покинуть измученные им земли Юдолии. Крылья его разрывали воздух, закручивали его смерчем и неистовым ураганом посылали на многотысячную толпу. От каждого взмаха ударная волна кольцами расползалась на многие километры. Так продолжалось до тех пор, пока Дэв не превратился в маленькую яркую звездочку, которая медленно вилась кругами и становилась все меньше и меньше, пока не исчезла совсем.
Далеко-далеко каджи-изгои, сидящие рядками на каменистом холме, видели, как по горизонту расползалось синее зарево. Оно разрасталось, высилось, превращалось в ослепительный белый шар, медленно-медленно ползущий ввысь. Озаренные его неистовым свечением изгои заерзали, засуетились, попрятались друг за дружку, но их вытянутые в противогазах морды со сверкающими стекляшками не могли оторвать от него своего пугливого взгляда. Так продолжалось до тех пор, пока изгоев не настиг яростный удар взрывной волны, оглушительным раскатом грома прижавший их к земле. Потом голых каджей поволокло и покатило прочь, они закудахтали, заскулили, пробовали бежать, но падали и катились вновь. Так их вынесло с вершины холма, и жалкие уродцы кубарем покатились по пыли каменистых склонов. Затем неистовая ударная волна пересекла берега Саулы и побежала к городу юдолян.
А там над Позорным озером казнили Мимненоса. Так как платформы теперь не было, дракона подняли за хвост краном, и кадж-крановщик ждал команды повесить осужденного над водой. На берегу на гусеничном станке стояла мощная гаубица, которая должна была выстрелить Мимненосу в голову.
Вокруг затопленного карьера собралась бесчисленная толпа, а на устроенных трибунах стояли революционные вожди юдолян. Словно футбольный матч, эта чудовищная казнь освещалась десятками прожекторов. Тысячи орудий приготовились к залпу в честь победы над Великим Драконом.
И когда оратор, голос которого разносился сотнями репродукторов, зачитал все статьи приговора, жахнули орудия, и тысячи праздничных огней, хлопая и треща, осветили небо Юдолии.
– Ура-а! – воскликнули миллионы юдолян.
Еще один залп, и небо вновь осветилось еще более яркими огнями победы.
– Ура-а-а! – слилось в единый заполняющий Юдолию гул.
Крановщику дали приказ, он перевел рычаг, и стрела вынесла привязанного за хвост Мимненоса на середину карьера. Дракон повис, медленно крутясь и болтаясь над озером смерти.
Все это время на горизонте ширилось и разрасталось синее зарево от сбросившего свою древнюю шкуру Дэва. Волна, наконец, добралась и до церемонии юдолян. Еще раз жахнули пушки, но как только огоньки праздничного салюта разлетелись разноцветными шарами, их сдула настигшая город разрушительная волна. Этот ураган снес трибуны и врезался в кран, державший Мимненоса над водой. Стальные балки начали со скрежетом гнуться, и кран вместе с драконом обрушился в круг затопленного карьера.
* * *
Волшебник Сергиус в Боденвельте выбежал на цветочную галерею замка и устремил тревожный взгляд в небеса. Беспокойный ветер трепал его бороду и остатки седых волос на голове.
– Рату! – воскликнул волшебник. – Ты слышишь меня, о царица древних врат?
– Конечно, волшебник, – спокойно ответила колдунья-осьминог где-то у самого уха Сергиуса.
– Дракон возвращается! – выкрикнул Сергиус усиливающемуся ветру и потемневшему небу.
– Я знаю, волшебник, – ответил ему таинственный мелодичный голос царицы, – я чувствую его в глубине, я принимаю его всем сердцем.
И ударил гром, и хлынул на землю ливень, и, клубясь, словно чернила в воде, темные тучи заволокли небо над всем Боденвельтом. Земля содрогнулась от мощных ударов молний, одна за другой ударяющих в вершины великих гор.
А волшебник Сергиус прямо под косым ливнем, под грохот грома и мерцание молний, принялся отплясывать от радости, встречая своего любимого дракона:
– Возвращайся, Мимненос, наш любимец славный! Ха-ха-ха! Неужто всегда ты приходишь к нам с великой грозою?!
В это время в горах разошлись тучи, и чудесный солнечный луч упал прямо на высокогорное озеро царицы Рату. Расширяясь, этот луч разгонял гремящий мрак, пока не осветил золотым солнечным сиянием мокрые склоны, зелень, стада и крыши прекрасного Боденвельта.
И когда от грозы не осталось и следа, а под небом засверкала радуга, вода в озере Рату внезапно забурлила, и посредине горного водоема вынырнул сам смеющийся Мимненос. Он мотнул головой, стряхивая капли воды, и принялся плескаться и играть в пенящейся и бурлящей воде. Дракон смеялся, бил крыльями и хвостом и подбрасывал взрывы сверкавших на солнце брызг.
И тут дракон заметил, что в пенящемся от его игры озере барахтается перепуганная букашка. Это был кадж-крановщик, упавший вместе с ним в воды затопленного карьера. Радостный дракон схватил его в лапы и смачно поцеловал.
