— Есть, — Линас поднял руку. — Что после того, как входите в здание?
— Если входим, то берете у Дока машину и перебираетесь к нам. Когда закрепляемся внутри, следом входит группа прикрытия и закрывает дверь. Двое держат дверь, остальные присоединяются к штурмовой группе.
— А вдруг кто-нибудь из военных прорвётся?
— Не прорвутся, не переживайте, — Каролис хищно сверкнул улыбкой.
— Тебе уже сказали, что делать, так что зубы не скаль, — отрезал Сашка и продолжил, — теперь по людям. На базу к военным шесть человек. На каждые ворота — два человека на огневой контакт и водитель на брандер. Огневая поддержка: Линас и Роберт. Группа прикрытия: четыре человека из команды Линаса. Штурмовая: я, два моих бойца и Айвар. Медицина: Аста и Док. Призовая команда на совести Эдгара, грузовики должны быть неподалёку. Дальше вы знаете. Да и ещё — всем на спины пришить белые полосы. На рукава желательно тоже. Это для опознания «свой-чужой», а то в суматохе постреляем друг-друга, к бениной матери. Ещё каждому выдам наручники; если при штурме будет возможность, берем в плен, не мне вам объяснять, что это очень важно. Вопросы есть? Нет. Прекрасно. Итого: восемнадцать человек на оба объекта.
В штурмовой группе полный порядок, даже болванчика, с помощью Альгиса, сделали. «Болванчик» — это таран такой, железяка длиной в метр, с ручками, чтобы двери выносить. Бутылками женщины занимались, собирали по всем соседям; не знаю, что они там объясняли, но набрали достаточно. А коктейль делал я — вспомнил босоногое детство. Правда, чтобы получить нормальный качественный продукт, а не ту бурду, которую советуют в интернете, пришлось серьёзно напрячь Эдгара. Его люди ради одного компонента целый день рыскали по Каунасу, пока добыли необходимое, но потеряли при этом одного бойца — на морфа нарвались.
В штурмовой группе идут две машины — пикап Линаса и ещё один, с базы Эдгара. На том, который придан группе прикрытия, наращивают борта — исключительно как защиту от нежити, не более. Машина сразу приобретает слегка колхозный вид. Хотя нет, скорее фермерский. Наверное, именно на таких где-нибудь в Оклахомщине рассекает простой американский фермер Джон. Сейчас тоже наверное зомбей гоняет…
Каролис ходит в приподнятом настроении, ведь после ранения первый раз в переделке будет участвовать. У него к этим воякам большой счёт накопился, за один раз и не расплатятся, но ничего — парень он упрямый и дотошный, ещё и проценты посчитает. Главное, чтобы не увлёкся, иначе Аста вообще головой тронется.
Вот теперь можно на вещи собирать. Как там в песне пелось? «Эх, проводи-ка меня, батя, на войну…». Всю серьёзную броню мы отдали штурмовой группе. Айвар когда в неё оделся, то стал похож на тяжёлый танк времён войны. Мне достался легкий броник BR-3, по евростандарту CEN — сиречь 0.357 Magnum должен выдержать. По стандарту России, это второй класс защиты. И на том спасибо — мне в первом ряду не штурмовать, так что в самый раз. Наколенники, перчатки, наручи. Ещё бы шлем, но их мало, опять же штурмовой группе раздали. Из оружия… На первом этапе Ремингтон; на втором, когда присоединюсь к мужикам, что брать? Автомат — он и есть автомат, беру MP-5, там тесно будет, с Сайгой не развернусь. Сашка приносит ещё три магазина к Хеклеру и две пары наручников. Три плюс шесть, уже можно жить. А если эти девять ещё на тридцать умножить? Глок в кобуру, цепляю к нему тренчик, чтобы не потерять в горячке. Пять магазинов, что ещё? Нож? А нафиг он мне нужен? Только место занимает. Я лучше две гранаты возьму, это уж точно пригодится. Аптечка, обезболивающее. Жгут засовываю в левый набедренный карман. Ну вроде и всё. Ночевать будем у Линаса в доме. Во-первых, чтобы лишний раз не светиться перед соседями, даже перед своими, а во-вторых, чем они меньше знают, тем мы дольше проживём. Мы с Линасом уходим завтра на рассвете, первыми, чтобы заранее занять позицию напротив объекта; днём там лучше не светиться, мало ли кто проезжать будет? Ну, что, присядем на дорожку?
Роберт. 6 мая, четыре часа утра
На объект нас забрасывают, как и в прошлый раз, издали. Теперь с мужиками увидимся только внутри объекта, уже после начала. Ещё раз коротко пробегаем по плану, обсуждаем последние мелочи, забираем рацию и уходим. В эфир выходим один раз, на несколько секунд, не более. Сашка и Айвар сразу же уезжают, как только получают подтверждение о том, что мы на месте. До штурма шестнадцать часов.
Муторно — наконец я вспомнил это слово. Именно такое ощущение перед началом — под ложечкой сосёт, словно на экзамене, которые за давностью лет забылись, а чувство — нет, осталось. Весь день просидели как привязанные. Пока всё по плану — на объекте тихо, расположились нормально, солнце в спину, так что бликов не будет. Да и не может их быть — мы устроились на приличном расстоянии от окон, растворившись в гулких сумерках ангара. Бросаю взгляд на свои подсчёты и щёлкаю барабанчиками оптики; не будет у меня времени, чтобы брать поправки по прицельной сетке. Ветер почти стих, слышно как постукивает нагретая за день крыша. День был тёплым, даже слишком. «Прекрасный день, чтобы умереть» — мелькает в голове, и я, словно испугавшись, топлю её в хороводе других. Объект словно вымер, только мертвяки непонятным хороводом шатаются неподалёку. И здание на закате красное, словно оно уже чувствует, что сейчас начнётся. Ладони в перчатках мокрые, по спине бегут капли пота — нервишки, боярин, нервишки…
Так, в эфире первое сообщение — мифический Костя едет домой. Значит, брандеры на исходной. А вот и «семья» ему в ответ «обрадовалась», значит, и Сашка на месте. Чёрт, как колбасит, даже поджилки трясутся. Надо успокоиться, иначе прицел сорву.
Дверь! Открывается, зар-р-аза.
— Время!
— Время! — вторит мне Линас и бросает взгляд на часы.
Никогда бы не подумал, что десять минут — это так долго! Сейчас это вечность, в которую между секундами поместится чья-то жизнь. Вся поместится, без остатка…
— Пять минут, — севшим голосом говорит Линас. Тоже волнуется, не один я здесь с ума схожу. Слишком много сейчас поставлено на карту…
— Десять. Время! — он отправляет в эфир фразу, и, дернув подбородком, прикладывается к пулемёту. Выпустили смерть, теперь уже не остановишь.
— Машины пошли, группы на подходе, готов?
— Цель! — уже держу на прицеле своего, вот этого светловолосого человека, который сейчас смеётся, прикуривая свою последнюю сигарету. Как и каждый из нас, он не знает время своей смерти. Но тут другое — его время знаю я. Оно здесь, у меня на кончике пальца. Мир вокруг меня замирает, словно в ожидании ещё одной жертвы. И ведь он почувствовал, точно почувствовал — как-то растерянно оглядывается вокруг.
