Целую секунду я разрывался между возможностью произнести чёртово слово и предстать перед Колдуном в облике себя и сдать ему Вельму со всеми потрохами и возможностью оттянуть момент спада личины на, пусть и не далёкое, но всё же будущее. Но он прошёл мимо, а я так ничего и не решил. Страх — великая штука. Хочется оттянуть долго-нежданный момент как можно дальше.
— За мной, девочки, — скомандовала Вельма.
Колдун лишь мельком взглянул на фигуры у стены, и они совершенно синхронно последовали за ним.
Девушки не так эффектно поспешили следом. И я вместе с ними. А куда деваться-то?
Мы вошли в уже знакомый мне зал. Ты глянь-ка, отреставрировали всё это дело после меня. Даже статую новую поставили. Надеюсь, эта-то не оживёт?
На помосте стояли уже привычные кубки со странной жидкостью, а напротив статуи и помоста замерло пять фигур в чёрных одеяниях. Точно таких же, как и на тех четверых, что зашли вместе с нами.
Мы — четверо в чёрном, девушки и конечно же я пристроились к пяти фигурам. Естественно, мы образовали полукруг. И естественно, я почему-то опять оказался в центре.
Позади нас встали Колдун и Вельма. Почему-то они решили встать поодаль и не принимать участия в таком занимательном процессе очередного Посвящения.
— Ты уверена в своей тринадцатой? — тихо поинтересовался Колдун.
Почему-то я сразу понял, что это он обо мне. Даже несмотря на то, что воспринимать себя как существо женского полу не то что непривычно, а просто страшно. Право же, так ведь и привыкнуть можно. Нужно через плечо плюнуть.
— Как в самой себе, — заискивающе ответила Вельма. Выражения её лица я не видел, но перед моим взором тут же предстала её улыбка. Скажем так, не очень приятная улыбка.
— Это я так, по привычке беспокоюсь. Не хотелось бы повторять свои ошибки, — пояснил Колдун, немало меня удивив. В его голосе звучала лёгкая насмешка. Поскольку ни над кем, кроме себя, он смеяться не мог, я сделал вывод, что ему свойственна самоирония. Не очень типичная черта для главного злодея. Он должен бы полыхать огнём и подлость во все стороны рассыпать.
— Сам же его выбрал, — фыркнула Вельма, явно издеваясь. — Лицо ему знакомым показалось. Даже испытаниям его не подверг, а теперь жалуется.
Колдун вновь тихо рассмеялся.
Странно как-то. Кто из них главный-то? Колдун совершенно спокойно терпит её насмешки и только смеётся.
Стоп, о чём я думаю-то? Меня же сейчас опять посвящать будут. Интересно, что со мной произойдёт на этот раз? Вот бы Вельхеор опять смог появиться. Мы бы с ним во второй раз здесь всё разнесли. Кстати, о повторах. Мне опять чёрный костюмчик не достался. Вечно на мне экономят. Вернее, на нас. Девушки-то тоже без костюмчиков. Это ж дискриминация по половому признаку! Девушки ничем не хуже мужчин и имеют право на свою чёрную рясу! Э, куда меня понесло-то? Нервное это, нервное.
— Начнём, что ли? — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Колдун.
— Начнём, — с лёгким нетерпением выдохнула Вельма.
— Начнём, — прокатился по залу тяжёлый баритон из ниоткуда.
А, старый знакомый. Интересно, а где он отсиживался, когда мы со статуей в салочки играли? И щас он, кстати, где?
— Готовы ли вы вступить на следующую ступень? — пророкотал голос.
— Да, — послышался в ответ тихий, но на редкость стройный хор голосов, только я, как всегда, всё испортил и немного запоздал.
— А она точно прошла все испытания? — спросил за моей спиной Колдун. Надо думать, обращался он к Вельме.
— Конечно, — поспешила уверить его Вельма. — Причём с очень, — она выделила это слово, — хорошими результатами.
— Верю, — сказал Колдун таким тоном, что даже стоящей напротив меня статуе стало понятно, что ни чуточки он не верит. Не только Вельме, а кому-либо вообще.
— Готовы ли вы стать теми, кто охотится в ночи, моими детьми?
Опять он свою волынку завёл. Разве я уже не должен был стать охотящимся в ночи в тот раз? Мне казалось, что это следующая ступень. А тут повтор какой-то. Станьте моими детьми… кстати, что-то я давненько родителям не звонил. Стыдно как-то.
— Да! — На этот раз даже я умудрился рявкнуть в унисон со всеми.
Позади послышалось одобрительное покашливание Колдуна. По какой-то причине для него имеет большое значение именно ритуал.
— Так выпейте же напиток смерти, дающий жизнь!
«Эк он завернул-то, — подумал я, подходя со всеми к помосту с бокалами. Просто промоушн-акция какая-то по дегустации нового напитка».
— Пейте, — пророкотал голос.
Я послушно поднёс кубок к губам. Знакомый пряный запах ударил в нос, и я чуть было не чихнул.
Что-то подобное я уже пил. Результат был тот ещё. Минуточку… да ведь это наверняка наркотик! Говорят, что в сектах всех поят наркотиками. Тогда становится понятно, почему в прошлое Посвящение появился Вельхеор. Он же ведь без проблем появляется, только когда я под кайфом. И в первый раз он связь со мной установил именно в тот момент, когда мне Нестеров, подлец, кольнул какую-то гадость. То есть как только я выпью этот напиток, я могу спокойно громко подумать о Вельхеоре, и он придёт.
Придя к такому успокаивающему выводу, я залпом выпил содержимое кубка. В глазах слегка поплыло, но в целом стало приятно и легко.
— Повернитесь ко мне, — властно проговорил Колдун. И куда пропали весёлые нотки в его голосе?
Мы послушно повернулись. Вернее, они послушно повернулись, а я, как всегда, опоздал немного.
— Теперь вы ступили на следующую ступень затемнения, — начал объяснять Колдун. — Только одна ступень отделяет вас от высшей ступени нашего Братства.
Хм… ступень затемнения? Это что-то вроде противоположности просветлению, что ли? Вот шутники-то. Да, кстати, пора бы и о Вельхеоре подумать. Громко подумать.
Вельхеор!!!
Ам-м… я уже не я? Нет, вроде бы ничего не изменилось. Чёрт, неужели не сработало?
Тут Вельма, стоящая по левое плечо распинающегося Колдуна, начала активно мне подмигивать. Ага, вот он — этот сигнал.
А что я сказать-то должен. И… что-то… Хоть убей, не помню. А ведь и вправду убьют, если не вспомню. Вон как Вельма мигает, любой светофор позавидует.
— Вы осознаете всю важность момента? — спросил Колдун, и где-то в его тёмных глазах вновь промелькнул весёлый огонёк.
— Да, — хором ответили двенадцать.
— Прям весь насквозь проникся, — неожиданно для самого себя ляпнул я.
Тишина обрушилась на всех, находящихся в зале. Больше всего, как мне кажется, досталось именно мне. За то короткое время, в течение которого все приходили в себя от моей наглости, я успел поблагодарить свой длинный язык аж двадцать четыре раза. Причём поблагодарить далеко не рядовыми выражениями. Не вслух, конечно, но всё же.
