- Вылей, - сказал мужик в камуфляже.
- Чего? - с перепугу переспросил Виталий.
- Водяру вылей. Чтобы я видел.
Ствол автомата указал на бутылку, которая так и была в руке. Судьбу искушать не хотелось, к тому же в кузове "Урала" такого добра стоял еще ящик, так что Пилецкий без сожаления перевернул открытую бутылку и спустил всю сивуху из нее до капли в лесной дерн.
- А теперь пошел отсюда, - процедил камуфляжный, после чего снова добавил: - Козел.
Пилецкий рванул к своим с низкого старта, по пути совершенно беззвучно обматерив своего мучителя, зная наперед, что до того ни одного слова не донесется. Но не преминул нажаловаться Клешне, который, тоже будучи в легком подпитии, блеснул смелостью и отправился на разборки к командиру "спецов", сидящему на броне своей угловатой, заляпанной пятнами камуфляжа, бронированной машины.
Однако, и там все пошло не так, как надо. Командир слушать брань Клешни не стал, а просто сбил того с ног подсечкой, и не успел взводный "уродов" дернуться, как в нос ему уперся пистолет, с невероятной быстротой выдернутый из кобуры. А еще двое спецов, подняв автоматы с подствольниками, направили их на подскочившую было с места толпу "уродов".
"Уродов" было вдвое больше чем спецов, и хоть вооружены они были попроще чем те, разница была не велика, старый автомат убивает ничуть не хуже нового. Разница была в том, что настоящей волчьей стае, какую представляли собой "спецы", подобранной "вручную", по рекомендациям и знакомствам, противостояла свора самых обычных шакалов, жестоких со слабыми, трусливых с сильными, и самое главное - ничем, кроме пьянства и совместно творимых изуверств, друг с другом не объединенных. И едва им стоило увидеть направленные в их сторону стволы, как у каждого мелькнула в голове мыслишка: "А как меня первого? А оно мне надо?".
В общем, "уроды" побурчали и вернулись к машинам, сделав вид, что не услышали звука подсрачника, которым следом за ними отправили их командира.
На какой-то момент наступила тишина. "Уроды" собрались возле своей машины, куря и тихо переругиваясь, "спецы" же занимались своими делами, не обращая на вертухаев никакого внимания.
Когда уже почти совсем стемнело, со стороны пятнистого бронетранспортера "спецов" донесся чей-то крик:
- Тревога! Есть визуальный контакт.
По машинам! - заорал подскочивший невесть откуда спец, тот самый, что заставил вылить водку, и для пущей убедительности отвесил неслабого поджопника Виталию, отчего тот взвыл и птицей взлетел в кузов.
Рыкнул заведенный мотор, после чего из кабины донесся звук удара и крик водителя. Затемо кто-то заорал: "Ты что, баран, твою мать, делаешь? Какие фары, идиот?"
Машина рывком тронулась с места, неожиданно резко затормозила, и снова дернулась вперед, отчего все находящиеся в кузове оказались друг на друге. В кузов заскочили целых три спеца, пристроившихся у заднего борта.
- А чего они не на своей? - шепнул кто-то в темноте.
- Хрен их знает, - пожал плечами Пилецкий, - Ждут чего-то.
Грузовик ехал, переваливаясь на неровностях, и ехал не спеша. "Спецы" сидели спокойно, и Валерий догадался, что те тоже не рвутся в прямой бой. Двое из них были вооружены толстыми трубами одноразовых гранатометов, висевших у них за плечами. С "мухами" Пилецкий был знаком еще по службе в армии, а эти были длиннее и заметно толще. У третьего же вообще были уложенные вьюком две толстенных трубы, покрытых желтоватыми разводами.
Против ожидания, БПМ двинулся почти сразу за ними и ехал следом как привязанный. И лишь на полпути к периметру ушел левее, видимо направившись в обход, или в охват, как там это все правильно называется на военном языке. А затем с той стороны, куда ехали они, донесся парный взрыв, а затем ему вдогонку еще один, намного мощнее. Затем, еще немного погодя, очередной парный взрыв, а потом понеслось. Загрохотали пулеметы, послышались выстрелы из гранатометов, все перекрывал периодически какой-то могучий ствол, тональностью похожий на отбойный молоток. Водитель "Урала" дал по тормозам, и "спецов" из кузова как ветром сдуло. А следом за ними, подчиняясь непонятно чьим командам, горохом посыпались на асфальт дороги "уроды".
Пилецкий выпрыгнул неловко, слегка подвернув ногу, и побежал, пригибаясь и прихрамывая, к пролому в многорядной ограде, за которой во всю ширь разворачивалась перестрелка. Били откуда-то с крыши, трассеры летели пучками, а в ответ били по этой самой крыше, причем время от времени из все того-же гулкого и могучего, крошившего и выбивавшего из стены кирпичи.
"Уроды", имеющие очень относительное понятие о воинском строе, бежали в пролом стадом, и у Валерия мелькнула мысль, что если кто-то ударит из пулеметов по толпе, то, скорее всего, никто отсюда живым не уйдет. Но никто не ударил. В темноте раздавался лишь топот, надсадное дыхание, звяканье касок и оружия, чей-то мат и проклятья.
Они благополучно забежали в пролом, после чего с грехом пополам рассредоточились вдоль бетонного забора, из-за угла которого и доносилась стрельба. Кто-то из них, Валерий в темноте даже не понял, кто именно, выглянул из-за угла и замер, всматриваясь в то место, откуда, из каких-то ворот, били пулеметы. Отчетливо были видны огоньки дульных вспышек. В ответ с крыши пятиэтажки и прилегающего здания летели трассеры, то втыкавшиеся в землю вокруг, то рикошетившие и улетавшие в стороны и вверх по причудливым траекториям. Между зданиями, с который велся огонь, пылал жарким костром подбитый бронетранспортер.
Тот, кто смотрел из-за угла, слишком увлекся зрелищем. Со стороны противника прилетела очередь и любопытного отшвырнуло назад. Он пару раз дернулся на быстро покрывавшемся кровью асфальте, и затих. После этого все дружно решили никуда не соваться.
Всего "спецов" с ними приехало четверо, еще один сидел в кабине всю дорогу. Они о чем-то пошептались, оглядели притихших "уродов", после чего легко, один за другим, перемахнули бетонный забор, и быстро растаяли во тьме.
Сидевший рядом с Валерием молодой контролер из Камышовской зоны по кличке Бегемот, присвоенной ему за невероятно большой рот в уродливо выпяченных челюстях, в который он умел погружать бутерброды целиком, пробурчал:
- Пиль, ну и хрен ли теперь делать будем? Кипишнули и смылись.
- А нам то чего? - пробурчал Пилецкий. - Наше дело уродское, сидим и сидим.
Слово "уроды" уже превратилось в самоназвание орды, даже сами носители этого оскорбительного по сути названия перестали задумываться над его смыслом.
- Тоже верно, - вздохнул Бегемот, - Курить есть?
- Держи.
Пилецкий протянул ему початую пачку сигарет, затем сам выбил щелчком одну. Оба закурили.
