Мишка почувствовал, что у него начинают гореть уши. Про боярскую дружину он, по правде говоря, ляпнул, в свое время, ради красного словца, ну какая из мальчишек дружина? Однако, слово не воробей — обгадит не отчистишься.
«Блин, ну и ситуация! Бабка, конечно, права на все сто! Как все должно быть, если „по уму“? Эксперты докладывают первому лицу свое мнение по проблеме, оценивая ее, каждый „со своей колокольни“. Первое лицо их мнения принимает к сведению, но управленческое решение выбирает с учетом общего положения дел, зачастую, известного только ему одному, и сообразуясь с преследуемой целью. И вот — картина в стиле „сюр“: приходит некто, по идее отвечающий за безопасность, и на голубом глазу заявляет: „Я ничего толком не знаю, только догадываюсь, а меры будут приняты месяцев через пять“. Все поставлено с ног на голову — эксперт запрашивает у первого лица информацию, а решение собирается принимать сам, да еще, ко всему прочему, не имея достоверных сведений, уже назначил срок начала практических мероприятий! И долго такого, с позволения сказать, эксперта первое лицо будет терпеть? Блин, но должна же она знать про этого типа хоть что-нибудь! Нельзя же требовать от четырнадцатилетнего пацана…»
Мишка уже открыл было рот для возражений, но желание что-то объяснять, оправдываться или спрашивать мгновенно пропало под пристальным взглядом волхвы. Нинея смотрела на него выжидающе, словно прикидывала: выдержит ли Мишка какой-то, непонятный и неожиданный экзамен или с позором провалится? Чего она ждала? Что он, по ее мнению должен был сейчас сказать или сделать?
Избегая, на протяжении всего времени разговора, встречаться взглядом с волхвой, Мишка теперь, наоборот, сам впился глазами в Нинею, на какое-то мгновение почувствовал привычное ощущение того, что тонет в ее глазах и вдруг совершенно отчетливо вспомнил слова, сказанные ему волхвой в апреле — после возвращения из похода на Кунье городище:
«Ощути себя наследником древнего рода, продолжателем дел славных предков, частицей великого народа славянского, внуком божьим! Возгордись этим и тут же смирись. Смирись с тем, что ты не волен ни в своих поступках, ни в поведении, ни в речах, ни во внешнем виде. Смирись с тем, что всегда и во всем, даже в мелочах, даже в самое краткое время, даже тогда, когда тебя никто не видит, ты должен быть достоин своего места в жизни, как бы трудно это ни было. В любых бедах: болезнях, поражениях, скудости, отчаянии — сумей соблюсти достоинство».
«Не оправдываться, не просить, не объяснять! Будь тем, кем ты должен быть! Делай, что должен делать!»
Мишка вскочил с лавки, резким движением расправил рубаху под поясом, коротко склонил голову.
— Прости светлая боярыня Гредислава Всеславна, винюсь в небрежении исполнением своей службы и сделаю все, чтобы упущения исправить. Дозоры вокруг твоей веси стоят, а о том, как добыть сведения о вороге твоем, посмевшим тебе угрожать, подумаю и с опытными людьми посоветуюсь. После обо всем тебе доложу.
— Добро, старшина. — Нинея благосклонно кивнула. — Правильно меня понял.
* * *
Теперь, сидя в избушке на болоте, Мишка слушал Алексея и терзался сомнениями. Смысла в нападении полусотней на хутор, где было всего четверо мужчин — один в годах и трое молодых — особого не было. Кое-какую добычу, конечно можно было взять, но она не стоила не только того, чтоб вызвать непредсказуемую реакцию боярина Журавля, но даже и перехода через это проклятущее болото. На четырех же безоружных людях, не ожидающих нападения, никакого боевого опыта «курсанты» не приобретут.
Сейчас ситуация коренным образом изменилась. Тридцать вооруженных, хотя и бездоспешных, да еще поддатых стражников, для первой практики боевых действий — риск немалый, но если выгорит… Ребята попробуют крови, узнают вкус победи и горечь потерь. Плюс, почти полсотни коней со сбруей, тридцать комплектов оружия и амуниции, прочее имущество стражников — добыча очень и очень неплохая.
«Циник вы, сэр, пробы негде ставить — потери в учебных целях! Креста на вас нет! Забыли собственные рассуждения по поводу „маленькой победоносной войны“? Но не поворачивать же обратно, никто и слушать не станет, все уже настроились на атаку».
— …В дома и постройки не лезть, под выстрелы из окон и дверей не подставляться! — продолжал инструктаж старший наставник. — Помните: ваша сила и ваша безопасность в сохранении расстояния до противника, опричники это на себе один раз уже попробовали. Если и придется схватиться грудь в грудь, то для этого есть мы. — Алексей поочередно указал на Немого, Глеба и Анисима. — Примем на себя, а вы самострелами поможете, только смотрите в кого-нибудь из нас болт не всадите. Как только опричники отворят ворота, мы вчетвером въедем верхом и взденем на копья любого, кто мечом махать вздумает
Все! Илья, корми людей и лошадей. Урядники, промокших ведите на ту сторону избушки, там Стерв сушняка припас, можно бездымный костерок развести, рубахи высушить. Ну… и ждем знака от Стерва.
* * *
От опушки леса, где укрылись два десятка опричников, до ворот было метров пятьдесят-шестьдесят. Большую часть расстояния предстояло бежать по отросшей после первого укоса траве, а последние метров десять — по дороге, значит, секунд пятнадцать, может, чуть больше — в доспехе изображать из себя спринтера затруднительно. Можно было бы проскакать это расстояние верхом и спешиться у ворот, но выигрыша во времени это почти не дало бы, а опасность выдать себя раньше времени увеличивало — конь мог заржать, через подлесок бесшумно не проскачешь…
Мишка всматривался в острия тына левой от ворот стороны ограды. С той стороны, от леса, должен был подойти десяток Демьяна, приставить к тыну сучковатые бревнышки и, поднявшись по ним, как по лестницам, начать стрелять во двор. Да, лучники такого сделать не могут — им нужна опора для ног, расставленных на ширину плеч, им нужно стоять, минимум в метре от ограды, чтобы нижнее плечо лука за нее не задевало, им, наконец, требовалось подняться над тыном до середины груди, чтобы ничто не мешало стрелять.
Стрелкам же достаточно выставить над оградой только голову и плечи, да и опора для ног им требовалась гораздо скромнее, в конце концов, выстрелить можно было и стоя на одной ноге. Это-то и предстояло сейчас доказать Младшей страже на практике. Анисим Мишке, кажется, так и не поверил, а Алексей, хоть и видел уже такое на тренировках, никак не мог перебороть в себе привычек лучника.
А еще оставалась проблема Первака. Мать тогда сказала: «В первом же бою», а Нинея чуть позже одобрила ее решение, но добавила: «Только не своими руками». Первый бой — вот он, сейчас начнется, а «не своих рук» у Мишки не было. Сначала он хотел воспользоваться «анонимным» болтом — без метки, указывающей на хозяина, но это, что называется, было «шито белыми» нитками. Потом Мишка попробовал стрелять из самострела стрелой для лука, ничего путного не вышло. В конце концов удалось изготовить болт с наконечником от стрелы и тонкий, как стрела. Баллистика у него получилась неважной, но с близкого расстояния попасть было можно.
