– Ладно. Там у меня во. времянке кой-какая одежда осталась, пойду переоденусь, а то на бомжару похож. Для особо одаренных повторяю – с Лагерной ни шагу.
Жара протискивалась в кабинет через стекла и занавески, кондиционер захлебывался собственным гулом.
– Отправьте оперативную группу на место обнаружения брошенной машины, – говорил в телефонную трубку Владислав Петрович. – Можете без собаки, но тогда сами пойдете по следу. Ну так не задавайте идиотских вопросов! Да… Хорошо. Я и не думал, что он пойдет на вокзал. Поймите вы, наконец, что это не бомж и не восемнадцатилетний подросток. Это даже не матерый рецидивист. Это хуже. Читайте в ориентировке! У меня нет времени по десять раз разжевывать одно и то же! И еще. Обязательно пошлите группу захвата и наблюдения к его дому. Он уверен, что мы не будем действовать с такой элементарной простотой, поэтому запросто может туда сунуться. Все. Работайте.
Следователь недовольно бросил трубку на рычаг телефона, встал со стула и отпер сейф.
Груды бумаг. Груды. Но все это может пока подождать.
Он вынул из-под увесистых папок табельный «ПМ», достал из стола подмышечную кобуру рыжей кожи, надел, застегнул пистолет.
Глупо. Можно было бы взять хоть автомат, но все равно было бы глупо.
Почему-то именно сейчас, чувствуя уверенную тяжесть оружия, Владислав Петрович в полной мере осознал, что Сашу Фролова лучше иметь другом, чем врагом. Именно эта, всегда успокаивавшая тяжесть сейчас удручала обреченной бессмысленностью.
Да, маловато людей в группах захвата… Маловато. Но если добавить еще – засмеют. И так на каждом участке почти по десять человек: пять собровцев, по двое из «Беркута», участковый района и его помощник. Пришлось доказывать Деду, что на такого человека, как Фролов, может оказаться мало и десяти. Так что выпросить больше работников все равно не получится. Значит, надо не числом, а умением. Переиграть его надо, вот что.
Мститель хренов…
Владислав Петрович уже сложил для себя довольно ясную картину преступления. Совершенно понятно, почему парафиновый тест оказался отрицательным – Саша не дурак и, разумеется, стрелял в перчатках. Мало того, он ведь специально искал, за что можно сесть! Хотя бы эта дурацкая драка в парке… Потом буквально напал на омоновца в ЭКО.
До чего же умный… Сесть на несколько дней за мелочь, но зато полностью снять с себя подозрения в убийстве! Страшно другое… Хладнокровно убив Алекса Бертрана, он точно так же убивает двоих совершенно незнакомых американцев только для того, чтобы обеспечить себе безупречное алиби.
Уж куда безупречнее! Никому ведь не пришло бы в голову, что человек может незаметно сбежать из камеры райотдела, совершить два убийства и совершенно спокойно вернуться обратно! В камеру! Это вам не двух свидетелей предоставить. Это, извините, документально заверенное алиби, притом заверенное самой милицией… Да, до такого мог додуматься только Фролов.
Владислав Петрович был совершенно уверен в безупречности этой версии. Оставалось только одно тонкое место – эксперты в один голос кричат, что задержанный камеру не покидал, да и не мог покинуть никаким образом. Можно было бы подумать о сообщниках, но с такой винтовкой, из которой совершено убийство, может обращаться только высококлассный профессионал. Этому не научишься за ночь! Следователь специально наводил справки и знал, что обращению с КСК «Рысь» уже подготовленных снайперов учат не менее года.
Кроме Фролова, в городе не было никого, кто бы мог справиться с подобным оружием. Тоже, кстати, интересная случайность – незадолго до убийства погиб корректировщик Фролова. Владислав Петрович не верил в такие случайности. Во всем этом чувствовалась, а значит, была какая-то неуловимая пока общая нить.
Сквозь буйную зелень на асфальтовую дорожку парка пробивались яркие солнечные пятна. Утренний воздух уже был горяч, но еще сохранил остатки ночной свежести. Джек бодро приближался к фроловскому дому. Да, заварил Японец кашу. Кто бы мог подумать! Однако Джек даже развеселился всему происшедшему – раз уж так сложилось, так тому и быть. По приколу! Хотя Японец, конечно, хорош. Тоже Фриц Фердинанд выискался!
Во дворе было спокойно – ни детей, ни взрослых. Старое полотенце развевалось на бельевом проводе победным стягом. Отлично! Джек остановился в тени большого дерева, выбрав позицию так, чтобы видеть подъезд и мусорный бак. Набрал номер на «сотке».
– Алло! – услышал он Маринин голос.
– Приветики! Ты бы выкинула мусор-то из кладовки.
– А… Приветик! – Она узнала Джека. – А что за мусор?
– Так ты там и увидишь. Давай!
– Хорошо. Подождешь?
Через минуту она вернулась:
– Нашла.
– Ну, пока!
Джек направился к контейнеру, прячась за высокими кустами сирени. Ровное жужжание и гадостно-сладкий запах помойки сообщили, что цель достигнута. Прямо напротив баков, среди высоких стеблей бурьяна, очень кстати оказался полусгнивший каркас брошенного «Запорожца». Джек присел за ним и стал ждать. Баки уже крепко нагрелись на солнце. Над ними, деловито жужжа, кружилась эскадрилья жирных, отожравшихся на отходах «Скорой помощи» мух. Они кишели на кусках окровавленных бинтов, вывалившихся из бака на бетонный помост, на осколках ампул с какой-то гадостью, на загаженной поверхности бетона. Джек сморщился. Фролов, конечно, лучше не мог найти места для посылочки.
Показалась Марина с мешком. Она оглянулась, думая увидеть Джека, но безрезультатно. «Запорожец» и бурьян оказались вполне надежным укрытием. Марина выбрала место почище, насколько это было возможно, опустила туда передачу и побежала назад в подъезд. Джек дождался, когда захлопнется дверь, и попробовал высунуться. Но тут открылась дверь другого подъезда. Во двор выползла бабка с кастрюлей и пакетом в руках и, кряхтя, направилась к мусорке. На полпути она вздумала остановиться. Положила на землю пакет. Неторопливо прижала к животу кастрюлю и, загребая оттуда размокшие куски хлеба, принялась разбрасывать их дрожащей рукой. Тут же раздалось хлопанье крыльев и со всех сторон двора начали слетаться жирные голуби. Бабка умиротворенно бормотала:
– Гули-гули! Гули-гули!
Джек чертыхнулся:
– Когда эта карга свалит? Нашла время!
Бабка довольно осклабилась беззубым ртом и направилась с пакетом к бакам. Она обошла мусорку два раза, пока нашла место, куда пристроить пакет. Уронила его. Рассыпала. Долго собирала высыпавшиеся обрывочки, огрызочки – Джек весь изъерзался. Над его головой появились две жирные мухи и норовили спикировать на вспотевший лоб. Когда бабке наконец-то удалось взгромоздить проклятый пакет в бак, Джек готов был задушить ее собственными руками.
