«Но меня можно испугать, так же как и вас. Думаете, мы совсем другие?»
С другой стороны, ему нравилась такая жизнь, нравилось, что он наконец может обеспечить семью, нравилось, что он обезвредил сволочь-инди (Хоффман произносил это таким тоном, что сначала Бай решил, будто это одно слово) и не дал ему обстрелять из миномета город, полный мирных жителей. Он выполнил свою работу, он поддержал свою репутацию и при этом остался в живых. А сейчас ему хотелось присесть и как следует позавтракать. Ну как тут не радоваться жизни?
И если мысль о маленьком песанге, возникающем из темноты, чтобы отрезать тебе голову, заставит инди держаться подальше от базы — очень хорошо, он был этому тоже только рад.
База Кузнецкие Врата, двенадцатый день осады
Когда лишения стали ощутимыми, Хоффман решил, что управлять городом — гораздо более тяжелая работа, чем вести войну.
Бой — это было самое легкое. Основную часть времени у него отнимало предотвращение паники, волнений и прочих неприятностей со стороны гражданских. Он ходил по городу с олдерменом Байалом Касани — пешком, чтобы не тратить драгоценное горючее, — и видел, как разрушается общество.
«Если бы я не начал сразу распределять продовольствие, мы сейчас питались бы картоном».
Вода тоже выдавалась нормировано. На восходе у цистерн с водой на главных улицах выстраивались очереди из угрюмых людей с пластиковыми канистрами и ведрами. В день каждый житель получал пятнадцать литров воды для питья, мытья и приготовления пиши. Хоффман остановился на пятнадцати литрах после отчаянных переговоров с агентством по оказанию помощи беженцам в Нью-Темперансе. В Анвегаде не имелось плана распределения воды — никому не приходило в голову, что река может высохнуть.
Но она высохла. От нее почти ничего не осталось.
Приходилось отдать должное инди — они продумали все как следует. Они решили запастись терпением и, вместо того чтобы расходовать боеприпасы и бросать в бой солдат, отрезали пути снабжения. Если бы кто-нибудь сейчас попробовал сказать Хоффману, что Инженерные войска — второстепенное подразделение, то получил бы в зубы. Эти парни не только прокладывали дороги и расчищали минные поля. Они буквально могли выиграть битву, даже не взяв в руки винтовку.
«Очень умно придумано. Очень эффективно. Ублюдки!»
Главное в осаде города — это вызвать волнения среди гражданских.
Крепость обстреливали довольно редко, явно лишь для того, чтобы возбудить у защитников неуверенность в себе и напугать их, а не с целью разрушения форта. Хоффман перестал наблюдать за распределением воды. За наполнением канистр и занесением соответствующих отметок в личные карточки следили чиновники городского управления. Отсутствие карточки означало отсутствие воды, и дважды получить свою порцию было невозможно. Хоффману нравились кашкурцы, но люди оставались людьми, и он ждал, когда же олдермены обнаружат первую поддельную карточку. С местными примитивными технологиями изготовить фальшивое удостоверение было несложно.
Однако город был невелик. Большинство горожан знали друг друга в лицо, и, наверное, этого было достаточно, чтобы предотвратить мошенничество.
«Надеюсь на это».
— Очень плохо, что никто до сих пор не попытался расчистить перевал, — сказал Касани. Он нес две пятилитровые канистры, как обычный горожанин. — Я понимаю, что Коалиция ведет тяжелые бои в других местах, но у меня такое чувство, что нас бросили на произвол судьбы.
Хоффман не стал говорить о том, что осады, которые они изучали в военном училище, тянулись долгие годы. Анвегад же был отрезан всего двенадцать дней. Но в тех городах имелись входы и выходы, ворота и мосты, через которые могли проникать люди, и даже земля для того, чтобы выращивать овощи. Анвегад же представлял собой остров с запасом всего необходимого на две недели. Однако лишения начались гораздо раньше.
— Сэр, я все объяснил полковнику Чои, — сказал Хоффман. — Но мы не в состоянии расчистить дорогу, а он не может выделить ударную группу и отбросить СНР с равнины. Его больше волнуют инди, наступающие на восток по территории Кашкура. Если они пройдут через страну, будет уже не важно, откроем мы перевал или нет. Мы попадем в окружение.
Хоффман был уверен, что Чои вообще не хочет расчищать дорогу через перевал. Скорее всего, армии КОГ пока было нужно держать ее заблокированной не меньше, чем инди. Хоффман размышлял о том, когда будет правильнее попросить инди выпустить гражданских. Положение пока не настолько ухудшилось, но он знал, что подобные переговоры по нейтральным дипломатическим каналам занимают ужасно много времени. А потом еще нужно будет собрать достаточно транспорта, чтобы перевезти пять тысяч человек через пустынную равнину в ближайший город.
— Скоро люди начнут умирать, — предупредил Касани. — Болезни. Обезвоживание. Голод. Мы обеспечиваем существование вашей базы. Самое малое, что должна сделать для нас КОГ, — это не дать нам погибнуть.
— Вы собираетесь эвакуировать город? — спросил Хоффман. Он хотел проверить, насколько далеко заходит решимость этого человека. — Потому что, если вы об этом думаете, мне лучше подключить дипломатические каналы прямо сейчас.
— Нет, мы намерены остаться, — отрезал Касани. Он остановился и повернулся, чтобы посмотреть в лицо Хоффману. Сегодня на улице не пахло, как прежде, кофе и свежевыпеченным хлебом — только сточными водами. — Это не наблюдательный пост, который мы можем оставить в любой момент. Это наш дом. Неужели ваши хозяева не в состоянии доставить по воздуху немного продуктов?
— Я постоянно напоминаю им о себе. Но доставлять грузы придется на вертолетах, а дальность их полета невелика.
Это была правда, но Хоффман также понимал, что если бы в армии КОГ захотели как следует, то чертовы продукты были бы доставлены сюда через несколько часов. «Крачки» могли сесть и заправиться в нескольких сотнях километров к северу. Он просто старался оправдать Чои — или начальника Чои, или начальника этого начальника — и понимал это. Он балансировал на зыбкой границе между правдой и ложью — чего всегда старался избегать.
— Семьсот калорий в день — этого недостаточно, — продолжал Касани. — Голодные люди становятся злобными и неуправляемыми.
— Но экономия позволит нам продержаться в три раза дольше, — возразил Хоффман. — И осада длится еще меньше двух недель.
— Вы не хуже меня понимаете, лейтенант, что осада не закончится через несколько недель.
Касани удержался и не спросил, сколько продуктов запасено на базе в виде сухого пайка. Хоффман пока не собирался прикасаться к этим запасам — по крайней мере, для раздачи населению. Наступит день, когда инди попытаются взять крепость силой, солдатам придется сражаться, и они не должны превращаться в скелеты. Ему не нравилось утаивать припасы от гражданских, но у них было то преимущество, что они могли сидеть по домам. А его солдаты — нет. Поэтому они получали пищу.
