— Дяденька. — Рада вдруг судорожно вцепилась в его руку. — Тут кто-то есть.
«Опять дяденька, зеленые моталки, — он опять почувствовал поднимающееся недовольство, — неужели больше нет других слов? Так, тихо, — уже самому себе. — Терпение, друг, терпение. Совсем немного осталось. Елки, только вот где взять это терпение?»
— Где? — Он нахмурился.
— Там. — Она кивнула головой в глубину тьмы. — Оно рядом…
Сергей всмотрелся — действительно в слабом отсвете маленького огонька сгущалась какая-то тень…
— Кто здесь? — Он торопливо поджег еще одну палку, дал девочке и выхватил клинок. — Я спросил. И жду ответа.
И тогда из глубины пришел голос. Спокойный, тихий и даже нежный…
— Какой ответ ты хочешь?
Рада вздрогнула за его спиной — вместе с ним самим. Кажется, этого они оба не ожидали… Сергей сделал глубокий вдох, потом сглотнул и прокашлялся:
— Кто ты? Что тебе надо?
В темноте кто-то чуть слышно рассмеялся:
— По-моему, это вам здесь что-то надо.
Сергей слегка перевел дух — если говорит и смеется, значит, не все так страшно…
— Мы не задержимся, — сказал он и оглянулся — слабый отблеск границы света мерцал в нескольких шагах. — Мы уже почти выходим…
— Не думаю, — сказал голос, — что это будет так просто.
— Не подходи. — Сергей выставил вперед клинок. — Не надо зря рисковать…
— Вряд ли я смогу испугаться твоего меча, Сергей. А Вышнего, к силе которого ты почти смог прибегнуть, здесь нет…
— Кто ты? — Он сощурился в темноту и еще больше вытянул руку с мечом. — Откуда ты меня знаешь?
— А разве ты меня не знаешь?
Из глубоко мрака выступила и невесомо приблизилась фигура — маленькие огоньки высветили темный, ниспадающий свободными складками плащ, темные волосы, черные внимательные глаза… Сергей вздрогнул. Красивое лицо женщины с «иконы», которой тысячи лет, рассматривало его, чуть наклонив голову к плечу, странно улыбаясь и деланно нахмурив пристальные глаза. Асмодей. Вот и встретились… Она подняла руку и кончиком пальца отвела острие в сторону.
— Узнал?
— Узнал…
Он сделал полшага назад. Вот же елочки зеленые… Женщина, которую и трудно назвать женщиной, как и вообще — человеком, обладающая огромной властью и возможностями, распространяющимися не на один мир… Предсказатель, а может, и главная причина — почему он оказался здесь. Существо, переменившее его жизнь, судьбу, и возможно — задолго до этого. Демон, свободно распоряжающийся судьбами, судьбами многих и многих тысяч поколений…
— Тогда что же ты молчишь?
— А что я должен говорить?
Она усмехнулась и встряхнула головой, откидывая за спину густые иссиня-черные волосы совсем по-женски…
— Ты зашел далеко, Сергей, очень далеко. — Пронзительный взгляд черных глаз смерил его с головы до ног. — Я имею в виду не расстояния. Как я и предполагала.
— Что же вы предполагали? — Сергей с опаской смотрел на нее, отодвинув Раду за спину — девочка тревожно притихла, исподлобья поглядывая на слабо освещенный, колышущийся в неровном пламени силуэт.
Он отлично сознавал, что перед ним не морг и не гоблин. Здесь бесполезно стрелять из карабина, махать мечом и выделывать пируэты или пробовать тягаться умом или мудростью. Перед ним та, в чьих руках мудрость великого множества наследий…
— Что ты придешь к этому. — Черные глаза, казалось, проникали в самую голову, голову и душу. — К осознанию себя.
— Я не осознавал себя. — Он несколько раз моргнул, чтобы избавиться от ее ощущения в своей голове, но ничего не получилось. — И не понимаю, о чем это вы…
— Ну не стесняйся, Сергей. — Они были совсем рядом, почти у самого лица, с блестящими черными зрачками и такой же черной радужной оболочкой. — Только полный глупец может не видеть смысла. А я не верю, что ты глупец.
— Я не вижу, — сказал Сергей, нахмурившись, — ему становилось все сложнее с ней разговаривать. — Значит, я глупец.
— Не думаю. — Ее глаза сузились еще больше. — Может, просто ты не хочешь видеть?
Он промолчал. Он знал — с ней бесполезно спорить. Она очень легко опровергнет все его доводы. Ее разум — гораздо сильнее человеческого…
— Ты — особенный, и ты это знаешь. Ты идешь по специальному, прочерченному только для тебя, пути. Ты не такой, как все. Может, хватить бродить в стороне?
— Я действительно не такой, как все, — усмехнулся он, не удержавшись — слишком это выглядело помпезно. — Я хуже. По крайней мере — очень многих. Слишком обидчивый, подозрительный, часто думаю про людей абы что…
— Ты хочешь спорить? — Казалось, она даже удивилась. — Зачем? У тебя все равно нет выбора.
— Выбор есть всегда, — мрачно сказал Сергей — он пытался отвернуться в сторону и не мог. «Дяденька… — испуганно прошептала за спиной Рада. — Пожалуйста, ну пожалуйста — выдержите…» Он сжал зубы — опять она с этим «дяденькой»… — В любых ситуациях.
— И тебе придется его сделать. — Ее глаза начали надвигаться, постепенно заполняя собой все видимое пространство. — Только вот результат от него не зависит. Но ты не расстраивайся. Тебя ждет такое будущее, о котором люди могут только мечтать…
«Дяденька…» — опять всхлипнула сзади девочка. Глаза вышли за пределы видимого пространства и теперь на него надвигались зрачки, черные, огромные, блестящие зрачки — необозримые зрачки… За которыми поднялся мир. Еще более огромный и необозримый мир — мир, распространяющийся на множество миров. Мир без солнца и дня, мир вечной ночи — но с огромнейшим множеством света, искусственного света. Ярких, сверкающих, блестящих и переливающихся огней. Мир высочайших — в километры высотой — замков и таких же домов, мир глубочайших пропастей — над которыми парили люди — и таких же водопадов. Мир, где за секунды покрываются гигантские расстояния — в одиночку, где нет проблемы пути. Мир, где можно парить над землей и плыть под водой; мир, где всегда открыты врата в другие миры. Мир, где разрешено все и все забыли слово «нельзя». Мир, где легко воплощаются самые тайные желания и мечты. По-своему — очень красивый и гордый мир…
Сергей был потрясен. Почти раздавлен и почти уничтожен… Он понимал все, он мог поверить во все, он ожидал всего — но только не красоты. Красоты величия и красоты могущества… Он понимал, что это всего лишь внешний, поверхностный взгляд, что он не видит мучений повседневности и быта, но все равно. Этот мир поражал, притягивал и манил… Великолепием и одиозностью, высотой и мрачной гордостью, беспокойством, интересом и вседозволенностью…