– Правильно Дан говорил, что суп из тебя сварить следует. И вообще, раз такие дела, то больше ничего не получишь… свинья неблагодарная.
Свербит что-то в голове, покоя не дает… будто мысль какая-то наружу просится.
Твою мать! Да я уже сто раз должен был отключиться, но все еще в сознании!
Рискую скосить взгляд. Получается. И боли нет. Глаза, правда, чуть ли не со скрипом поворачиваются, но это уже мелочи.
Приоткрыл рот, разлепив спекшиеся губы. И тоже обошлось без последствий в виде болевого удара и шока.
А жизнь-то налаживается!
От такой мысли в голове начинается революция. Апатию как взрывом смело: мозг закипел. Столько всего в нем, что не знаю, за что хвататься. Старые, полузабытые планы, до которых руки не доходили; мысли по поводу всего произошедшего; рыхлые, еще чуждые для меня чужие знания, жестоко выдранные из неведомого банка данных и еще более жестоко переписанные в мою многострадальную информационную матрицу.
Господи! Время идет, а я валяюсь на лежанке! Еще и отупел в этом параличе! Давно я тут бревно изображаю?! Судя по паутине, не меньше ста лет! Хотя кто знает местных членистоногих… может, все двести…
– Эй! Тук! Дай хлебнуть… что там у тебя…
Голос хриплый, совсем не мой, и кажется таким пропитым, что обладателю наливать уже не рекомендуется.
Тук, вскочив с чурбачка, спиной врезался в опорный шест, отчего шатер заходил ходуном. Попугай, естественно, сорвался с поперечины, начал носиться кругами, истошно крича. Поддакивая ему, горбун охнул, затем невнятно выругался и ошеломленно спросил:
– Сэр страж! Вы?!
– Не знаю, – честно ответил я.
– О! Вы очнулись! Я же говорил! А то тут не верили некоторые! Ой, простите – в кружке пусто уже, как и во фляжке. Но для такого дела сейчас крикну Арисата, чтобы погреб дозволил открыть, – наберу кувшин. Много себе позволяет этот Арисат – чтобы винца сэру стражу налить, приходится дозволения у него выпрашивать!
– Тише. Не тараторь. Вода хотя бы есть?
– Конечно, есть – чай, не в пустыне живем. Вон ведро целое.
– Воды дай. Только сперва сесть помоги.
Сесть удалось. Даже более того: при желании смог бы сделать это и самостоятельно. Тело слушается, но кажется каким-то задубевшим, будто механизм несмазанный: в суставах сковывающее напряжение; «деревянность» в мышцах; головокружение подкатывает.
Вода очень холодная – не похоже, что из реки набирали. Хотя, может, зима уже наступила, а я не знаю. Но надеюсь, нет – уж лучше думать, что колодец наконец почистили.
Зеленому надоело носиться по шатру. Приземлившись на плечо, он внимательно покосился на кружку, разочарованно вздохнул и поприветствовал:
– Ну здравствуй.
– И тебе здоровья.
– Ты выглядишь как из могилы вырытый. Вина хочешь?
– Ох не искушай. Тук, долго я здесь провалялся?
– А мне откуда знать?! Я что – считал?! Но немало…
– Неделя уже прошла? Две? Три?
– Да больше: уж осень наступила, а вы все без памяти.
– Понятно… Как все закончилось? После того как я отключился?
– А хорошо все закончилось. Я уж тогда думал, что все – конец пришел сэру стражу. Нечистый меч к горлу вашему приставил, а вы без сознания лежали, на спине. И вдруг раз – и на ноги вскочили. А потом два – и Альрик стоит уже без головы. Ну а потом три – и вы оба падаете. Только он совсем упал, а вы – нет, дышали еле-еле.
– А зрители что?
– Какие такие зрители?
– Люди Альрика.
– Да там по-разному получилось. Некоторые недовольны были, некоторые помалкивали, но в основном только обрадовались люди. А когда Альру отвязали, так она мигом порядок навела. Епископ приехал, и начали разбираться – что это за гнусность с вами там сделали. Всякое думали. И плохое, конечно, тоже. Виновного быстро нашли: ведьму, что Альрику притащили откуда-то с севера. Карга та еще… Пока вы честно дрались, околдовала она вас.
– Ведьма? Я хочу на нее посмотреть. И поговорить.
– А чего там смотреть?! А уж говорить и вовсе смешно – косточки от нее остались обгорелые.
– Не понял!
– Чего непонятного? Сожгли мы ее.
– Как сожгли?
– Ну как всех сжигают: к столбу привязали и дровами обложили. Она же ведьма.
– Мило…
– Потом еще Скрипа сожгли, когда поймали. Он в лес ушел с частью шайки Альрика – гадости разные замышлял, наверное. Да только ребята Рыжей его выследили и Дирбза привели. А тот долго не разбирался: кто сопротивлялся, тех порубили на месте, а остальных на дрова усадили. Епископ тогда говорил, что Скрип колдун. Да никто и не спорил: какая разница, кто он, – все равно жечь таких надо.
– Я, похоже, много пропустил…
– А то! Ой! Чего это я болтаю с вами! Надо сказать народу, что радость у нас! Очнулись! И Трею надо пнуть, чтобы не бульоном пичкала, а что-нибудь серьезное организовала. Жевать-то сумеете?
– Наверное…
Горбун выскочил из шатра, а я остался. Так и сидел, бездумно глядя на стену, собирая в одну кучу разбегающиеся мысли.
Но недолго я пребывал в одиночестве – полог колыхнулся, в шатер вошел…
Коротышка! Убийца! Тот самый душитель! А я сейчас беспомощен, будто котенок новорожденный: оружия нет; тело с трудом слушается.
Коротышка, покосившись исподлобья, сально ухмыльнулся и гнусавым голосом произнес:
– Стало быть, выздоровели? Это дело хорошее – ведь я десяток медяков поставил на то, что выкарабкаетесь. В выигрыше, получается, остался.
В голове созрел отчаянный план: откинуться назад, перевернуть лежанку на себя и орать при этом во все горло. Вокруг полно людей – помощь придет быстро, и, возможно, душитель не успеет меня достать.
Тот, не обращая больше на меня внимания, поднял остывшую жаровню, насвистывая под нос примитивную мелодию, вышел из шатра, оставив меня в несколько ошарашенном состоянии.
Я ждал всякого – что он накинет удавку и завершит начатое; достанет кинжал и прирежет; прикончит меня каким-нибудь другим, возможно, изощренно-жестоким способом. Того, что душитель просто уйдет, я не ожидал.
А жаровня-то ему для чего! Плохие ассоциации в голову лезут… Пытать меня собрался, что ли?… Может, пока я бревном валялся, здесь переворот произошел и власть поменялась?!
Вряд ли… Скорее всего, я не очнулся, а в бреду валяюсь… мерещится всякое. Возможно, и того хуже: с ума сошел – мозг не выдержал обрушившейся лавины информации. Хотя, если не ошибаюсь, псих никогда не признает себя психом. Но в каждом правиле есть исключения, а я уже в стольких правилах им являюсь, что одним больше – разница незаметна.
Опять качнулся полог, но на этот раз не убийца: Дирбз явился. Не успел он рот открыть, как я прошипел:
