— Верно, — Мандела стоял, ветер теребил его упрямые черные волосы. — Он паразит. Мы тогда не поняли, что этот так называемый «сын» — паразит.
Вот к чему мы придем в итоге. Все мы станем носителями для этих тварей. А я не хочу этого видеть. Нет, не хочу.
Молчание. Шум ветра.
— Но… — начал было Иван, но Мандела его перебил:
— Думаете, старик трупы выкапывает, чтобы похоронить? — негр оскалил зубы. Такой белый полумесяц на черном. — Как бы не так. Он ими сынка кормит. А чтобы совесть успокоить, ставит кресты над пустыми могилами.
— Ерунда, — сказал Уберфюрер. Но как-то не очень уверенно.
— Прощайте, — сказал Мандела. Иван моргнул. Прежде чем уйти, негр вдруг поднял руку и помахал им. Повернулся и пошел вдоль состава. Иван смотрел, как он проходит мимо тепловоза, словно замершего в удивлении от такого поворота событий. Ржавый сине-красный гигант молча стоял на рельсах. Похоже, он видел людей впервые за последние два десятка лет. Но ничего не изменилось. Люди традиционно выясняли отношения…
— Вот идиот, — сказал Уберфюрер растерянно.
Иван резко повернулся к нему, замах… удар.
Скинхед плюхнулся на гравий. Посмотрел на Ивана снизу вверх:
— Ты чего?
Иван шагнул вперед и ткнул его кулаком в грудь.
— Ты чертов фашист и отморозок, понял?! А теперь — встать! У нас до хрена работы.
* * *
— Раз, два, взяли! — скомандовал Иван.
Металл резал пальцы. Дрезина стала еще тяжелее — оно понятно, на одного грузчика меньше…
Вдалеке вдруг раздался вопль, резанул по нервам, как ржавым лезвием. Потом вдруг — выстрелы, крики боли, возня.
Очередь. Еще очередь.
Мандела!
— Бросай! — велел Иван. Тяжеленная дрезина с грохотом опустилась на щебень. Боль в онемевших пальцах. — Быстрее!
Иван подхватил автомат с дрезины, побежал за Убером.
Когда они добежали до тепловоза, все было кончено. Трупы двух тварей лежали на насыпи, разорванные пулями. Побоище. Темная, водянистая жидкость, похожая скорее на слизь, чем на кровь, вытекала из тел, покрытых странной короткой шерстью. Лапы (ноги?) одной из тварей продолжали рефлекторно подергиваться…
Короткие, почти круглые морды. Разрез пасти громадный, словно голова открывалась, как сумка на молнии. Сотни мелких коричневатых зубов.
Мандела сидел, прислонившись спиной к ножу тепловоза. Красная краска облупилась, пробитая ржавчиной; кровь негра на ней казалась черной. Автомат Мандела держал одной рукой, другой придерживал живот. Между пальцем толчками пробивалась кровь.
Человек и тепловоз.
Венец природы и его создание. Даже этот железный ржавый зверь — тепловоз — и то был ближе к человеку, чем то, что валялось сейчас у ног Манделы. Когда они подбежали, негр поднял взгляд… Улыбнулся…
Дыхание частое, с бульканьем и сипами.
— Не… недалеко я ушел… верно?
— Держись, брат, — велел Уберфюрер. — Сейчас мы тебя перевяжем.
Мандела с трудом поднял голову, посмотрел на скинхеда. Белки глаз, суженные от боли зрачки.
— Брат?
— Брат, — подтвердил Убер.
— Я же черный, ты забыл? — сказал Мандела, попытался подняться.
Скинхед мягко усадил его обратно.
— Да какой ты черный! — Уберфюрер с досадой махнул рукой. Достал бинт и марлю из сумки, начал вытаскивать резиновый жгут. — Никакой ты на фиг не черный…
— Правда? — удивился Мандела. — А какой же?
— Загорелый… блин. И то слегка. А так человек человеком. Уж всяко побольше веганов.
— Вот ведь, — Мандела слабо улыбнулся. Бледное лицо на глазах теряло краски. — Неопределившийся ты элемент, Убер. Неус… — он задохнулся. — Неустойчивый…
Глаза застыли. Голова негра медленно опустилась на грудь.
Уберфюрер в сердцах швырнул бинт в сторону, выругался.
Иван подошел к твари, направил автомат ей в голову. Подергивающийся комок плоти. «Что вам здесь надо? Это теперь наша земля», — словно бы говорили ее глаза.
Иван надавил на спуск. Сумерки разорвало вспышкой.
Резкий, как удар на стыке рельсов, звук выстрела. Еще один.
Иван поднял голову.
— Пойдем, — сказал он Уберфюреру. — Надо идти.
* * *
Серый наблюдал, как исчезают вдали на странной штуковине, которая рычала и билась, четверо людей. При необходимости он легко догнал бы их… Но не сейчас, когда он ослабел после схватки с древесным получеловеком.
Серый поднялся на длинные вытянутые ноги. Покачнулся.
Похоже, пришло время большого зова.
* * *
Через полчаса они добрались до ЖД-станции «Университетская». Сейчас диггеры с резким металлическим стуком проезжали заброшенные перроны и поселки, тонущие в коричнево-серой растительности разрушенные дома, заброшенные заводы и островки погибших машин.
Разруха.
Пару раз они видели крылатые силуэты в светлеющем небе. До рассвета осталось всего ничего, пара часов. От криков крылатых тварей озноб пробегал по спине. Один раз такая «птичка» снизилась… прошла над дрезиной… Они вовремя успели сориентироваться, скатились с насыпи, залегли. Уберфюрер лег на спину и направил ствол пулемета в небо.
Но обошлось. Уродливый птицеящер… или кто он там… прошел метрах в пятидесяти над ними и резко замахал кожистыми крыльями, набирая высоту. Набрал. Неуклюжий, как кирпич, но летает.
Скоро совсем рассветет. Если не успеем до станции Балтийская, придется искать укрытие, подумал Иван. Автово, Кировский, Нарвская для нас закрыты. А ЖД-ветка ведет только до Балтийского вокзала.
Вперед.
Они проехали лес, сейчас превратившийся в болото — стволы деревьев торчали прямо из булькающей, пузырящейся жижи. В одном месте насыпь так подмыло, что рельсы прогнулись и разошлись на расстоянии до половины ладони друг от друга. Дрезина прошла там на скорости, но виляло и бросало ее так, словно она вот-вот вылетит с рельсов к черту.
Когда проскочили тот участок, стало поспокойней. Справа опять появились дома — на этот раз городского типа, пятиэтажные, семиэтажные — длинные, серые, почти без стекол.
Почему-то привычный городской пейзаж успокоил Ивана, хотя тут всякой нечисти могло быть и побольше, чем в лесу.
Стук колес. Мертвая тишина.
Изредка они слышали далекий лай собак Павлова, несколько раз какие-то серые тени перебегали рельсы перед едущей дрезиной. Несколько раз видели они и более крупных животных. Нечто ленивое, бредущее вдалеке — при этом треск стоял, словно тварь прет напрямик, не выбирая дороги, через кусты, старые постройки, завалы и новые заросли.
— Смотри.
Уберфюрер передал Ивану бинокль. Тот приставил его к стеклам противогаза — в глазах задвоилось. Поискал положение окуляров, подстроил резкость… Н-да. Дела.
