Николай Буянов - Клятва на мече

– Да, я вижу.

Вдоль стен на стеклянных полках от пола до потолка стояли телевизоры. Их было не меньше сотни – разных размеров, от портативных до больших стационарных. Самый огромный и плоский, будто экран в кинозале, висел в центре прямо на стене. Все они работали – отовсюду, с четырех сторон, обаятельно улыбался разнокалиберный Олег Германович Воронов в строгом деловом костюме, на лацкане которого искоркой вспыхивал депутатский значок. Возле Воронова примостился худой ведущий в дымчатых очках и коричневой замше.

– Олег Германович, высокий пост, на который вас выдвинули – это своеобразная веха в вашем нелегком пути. И мне, да и нашим зрителям хотелось бы, чтобы с этой высоты вы оглянулись назад, на те препятствия, которые вам пришлось преодолеть…

– Умный мужик, – сказал продавец. – Главное, молодой, энергии море. А этих старых пердунов давно пора…

– Вы имеете в виду недавние события? – светски спросил Воронов. – Что ж, я был готов ко всякому… Политическая борьба – это, знаете ли, жестокое дело. Но сам я никогда, подчеркиваю – никогда, не опускался до грязных методов… Мои противники, видимо, имели свою точку зрения. И они проиграли. Я всегда верил в наших избирателей – простых людей, которые, может быть, и не разбираются в закулисных тонкостях, но умеют отличать правду от лжи.

– Я знаю, что против вас недавно возбуждалось уголовное дело. Хотелось бы услышать поподробнее… К примеру, какие обвинения вам были предъявлены?

Воронов заразительно рассмеялся:

– Самые невероятные. В духе, знаете ли, тридцать седьмого года. А то и святейшей инквизиции. Представьте: я на своем личном самолете (которого у меня никогда не было) доставлял оружие чеченским боевикам, а когда моя любовница узнала об этом, я убил ее – ни много ни мало с помощью черной магии! Поразительно, как это меня не сожгли на костре?

Ведущий широко улыбнулся – он оценил шутку.

– И что вы намерены предпринять против тех, кто держал вас в камере – вот так, незаконно, попирая все мыслимые права человека? Вы будете требовать возмещения нанесенного вам морального ущерба?

Лицо на экране приняло задумчивое выражение человека, страдающего тяжелым запором.

– Нет. Я, знаете ли, вовсе не злопамятен и не хочу ничьей крови. Следователь, который вел мое «дело», фабриковал улики, подтасовывал свидетельские показания, в настоящее время из органов уволен – после того, как по его вине сумела скрыться опасная преступница и чуть не погиб сотрудник ФСБ. Нет, никакого возмещения ущерба (кстати, немалого) я требовать не намерен. В конце концов, хорошо уже то, что наша российская милиция избавилась от еще одного коррумпированного сотрудника, позорившего честь мундира. Какие мотивы им двигали – нетрудно понять. Что-то там ему обещали: квартиру, машину, счет в банке… Да бог с ним! Важно то, что все честные люди – независимо от того, какому течению они симпатизируют, – одержали очередную победу. Я искренне рад за них.

Какая-то женщина в потрепанном пальто, по виду учительница или врач (все они нынче выглядят одинаково серо – серая одежда и печать измождения на лице), остановилась перед телевизором.

– Может, хоть этот порядок наведет, – сказала она своей подруге.

– Да ну, – отмахнулась та. – Только еще больше хапать начнет. Пока не насытится… Ты не заходила в гастроном?

– Заходила, за хлебом. А что?

– Десятку не одолжишь до зарплаты?

Женщина виновато покачала головой.

– Ну хоть пятерку…

Туровский отвернулся от экрана и толкнул стеклянную дверь (зрачок телекамеры внимательно проследил его движение). На улице стемнело, а может быть, ему так показалось после ярко освещенного магазина.

– Хотелось бы сказать, – неслось ему в спину, – что свое нынешнее назначение я воспринимаю не как источник привилегий, пресловутую «кормушку» – газетный штамп, но применительно к иным руководителям лучшего термина не подберешь – а как тяжелый и ответственный участок работы. Вспомните хотя бы авгиевы конюшни… Это будет борьба – беспощадная борьба с коррупцией в правоохранительных органах, с теми, кто наживает капиталы на продолжении бессмысленной кровавой войны и на горе наших российских матерей. Вы, дорогие мои избиратели, облекли меня высоким доверием. Я со своей стороны сделаю все, чтобы оправдать его…

«Точно ботинки развалятся», – подумал Туровский. Сырость, слякоть… Он повыше поднял воротник пальто. Ну ничего. Уже кончается ноябрь, скоро снег выпадет по-человечески.

Уже завтра…