Он остановился возле группы врачей. Изувеченное тело, лежащее на носилках, выглядело слишком маленьким, чтобы принадлежать его сыну.
Медсестра с глубокой кровоточащей раной на щеке, оставленной осколком снаряда, мягким движением сняла шлем. Дон Карлос увидел огненно-рыжие волосы, тронутые сединой.
– Марисоль? – прошептал Камачо. Подполковник Кабрера протянула ему руку с окровавленными пальцами.
– Карлос? – дрожащим голосом сказала она и закашлялась. Кровь брызнула на защитный жилет командира, когда он наклонился над ней.
– Сэр, – сказала медсестра с окровавленной щекой. – Она тяжело ранена...
Дон Карлос удивленно спросил:
– Марисоль, что ты тут делаешь?
– Я... я не могла позволить, чтобы ты погиб... Мне хотелось загладить мою вину перед тобой... Он нежно прижал ее голову к своей груди:
– Ну-ну, полно тебе. Лучше помолчи. Не говори ничего...
Она вцепилась в его руку и повернула к полковнику страдающее лицо.
– Я предала тебя, Карлос, но я сделала это из-за любви. Я ведь знала, что если... Я никогда, никогда не поступила бы так...
Голос Марисоль начал угасать, и она обмякла на носилках.
– Я знала, ты никогда... не уйдешь в отставку и не возьмешь меня с собой на Галистео.
Пальцы женщины ослабевали и теперь почти отпустили его рукав.
– Карлос, я люблю тебя, – прошептала она. – Поцелуй меня, моя любовь, поцелуй и скажи, что прощаешь меня.
– Я прощаю тебя, Марисоль, – ответил он. – И я люблю тебя.
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы, покрытые волдырями от ожогов. С окончанием поцелуя кончилась и ее жизнь.
Шквал огня обрушился на Кэсси подобно вулканической лаве, когда она ногой распахнула дверь. Тело десантницы, которым она прикрывалась, тут же превратилось в кровавое решето. Кэсси нырнула в этот огненный шторм, передвигаясь вперед только усилием воли.
Поскольку ступеньки уходили вверх за пределы стены, то полудюжина одоновцев не смогла окружить дверь. Поэтому-то Кэсси и осталась жива.
За исключением одной колонны, в пентхаузе не было больше никакого прикрытия. Десантники выстроились в ряд и стояли прямо или пригнувшись на разных расстояниях от лестницы с нацеленными на дверь автоматами 42-го калибра.
Один из одоновцев находился в трех метрах впереди справа от Кэсси. Она вскинула свой автомат и сжалась в тот момент, когда перед ее глазами появились три крупные белые прицельные точки.
Прямо в центре пластинки, защищающей лицо человека в черном, появилась дырочка. Кэсси с радостью отметила, что «пробиватели брони», разработанные людьми мирзы, работают именно так, как их и рекламировали.
Еще один десантник выстрелил в Кэсси слева. Она выстрелила в ответ, дважды угодив одоновцу в грудь. От удара нападающий отлетел назад. Гибкая пуленепробиваемая одежда десантника задерживала пули, но не останавливала их. И он упал.
Постоянно прикрывая голову, Кэсси тем самым теряла поле обозрения. Чувствуя себя так, словно она двигалась в замедленном кино, Кэсси старалась все время быть начеку, боковым зрением улавливая мишени. Так, она распознала присутствие одного высокого человека, полностью одетого в черное, как и комман-дос, но с непокрытой рыжей головой. Он стоял в дальнем углу огромного зала, спиной к окнам и к пульту с электронным оборудованием. Сзади съежились техи, объятые беловатым дымом.
Весь облик человека говорил о том, что он собирается наблюдать за происходящим, но нападать первым не будет. «Прекрасно, – решила Кэсси, – не вынуждай меня применить силу. Поскольку это только запутает и без того сложную ситуацию».
Еще один десантник присел на колено справа от Кэсси, направив на нее оружие. Почти не целясь, Кэсси вскинула автомат и выпустила в одоновца две пули. Она увидела кровь на левом плече и в середине туловища противника. Он медленно повалился на спину.
Тут из-за спины поверженного товарища еще один одоновец попытался произвести в Кэсси ответные выстрелы. Она развернулась против часовой стрелки со скоростью, на какую только была способна. Тело убитой десантницы оттягивало ей руки. Кэсси выстрелила в нападающего, прострелив ему колено, и тот со стоном выронил оружие.
Двое последних одоновцев плечом к плечу встали у нее на пути. Их автоматы стрекотали непрерывно, напоминая телетайп самого Индры. Кэсси выбросила уже пустой пистолет и устремилась на них. Девушке показалось, что щит из человеческой плоти конвульсивно содрогается от попадаемых в него пуль. Она брезгливо ощущала, что грудная клетка убитой десантницы теперь представляет собой какую-то влажную пористую субстанцию, напоминающую губку.
Когда Кэсси оказалась прямо напротив врагов, она положила руку на ключицу убитой десантницы и с размаху толкнула труп на левого нападающего. Сама же мгновенно бросилась направо, ударив локтем по руке второго одоновца, который уже успел выстрелить. Пуля пролетела возле щеки Кэсси, обдав ее лицо пороховым дымом. Грохот стоял такой, как в тот момент, когда под тяжестью «Атласа» обрушился дорожный мост.
Кэсси упала на пол и начала обстреливать из второго пистолета десантника, стоящего на коленях. Он выглядел так, словно его черный костюм проели мыши. Причем мыши с красной слюной.
Наконец пистолет Кэсси замолчал. Кончились патроны. Ближайший к девушке десантник по-прежнему стоял на колене, но что-то в его позе говорило о том, что он испустил дух. Спустя несколько секунд мужчина начал валиться головой вперед на Кэсси" в то время как его товарищ извивался под телом убитой женщины.
Кэсси подскочила вверх и бросилась к последнему десантнику. Со спины ближайшего убитого одоновца она сдернула меч и подняла оружие над головой.
Оставшийся в живых противник потянулся к пистолету, находящемуся в наплечной кобуре. Не успел он выхватить его, как Кэсси с пронзительным криком обрушила на врага тяжелый клинок.
Японские лезвия прославлены тем, что способны пробивать броню. А Улыбающийся не оснащал элитных полицейских мечами-имитациями, изготовлявшимися на Сиане. И меч, пробив броню шлема, прошел через череп, мозги, небо, челюсть десантника, и лишь трех сантиметров не хватило ему до конца подбородка.
Кэсси выпустила красивую рукоятку меча, подождала, когда противник рухнет, и повернулась лицом к высокому мужчине. Тот стоял неподвижно. Она сняла рюкзачок и вытащила оттуда голопроектор. Кэсси держала его на вытянутых руках, намеренно подчеркивая лояльность обращения к высокопоставленному лицу, и медленным шагом направилась к мужчине.
Она чувствовала, что взгляд Нинью пронизывает ее, словно луч лазера. Кэсси хотелось повернуться и убежать. Уже готова была... но ведь полк рассчитывал на нее, и девушка не может подвести своих товарищей.
