— Может, ты чего-то не знаешь?
— Сомнительно, — покачал головой старший. — Мои люди стараются добывать очень глубоко запрятанную информацию.
— Хорошо, опустим пока Артану. Энвила? — Эйнаор дошел по залу почти до конца карты, где сияла красочная зеленая планета. Прямо таки оазис, о котором Цинтерра всегда мечтала. Но, только почему-то получив его, народ не торопится переселяться.
— Не смеши меня. Этот цветник инфантильных гражданских просто не доставит проблем и не рискнет участвовать в войнах в Сенате, — резко припечатал Лаккомо и спрятал руки в карманах.
— Состояние их сил?
— Сугубо наземные и атмосферные войска. ПКО и спутники слежения — и те контролируются с Цинтерры. Если будет надо, войска с метрополии быстро нейтрализуют внутренний конфликт, а сами энвильцы еще радостно сдадут неудавшихся оппозиционеров.
Эйнаор кивнул, но Лаккомо поймал его вновь скучающий взгляд.
— Вероятность активировать местных недовольных?
— Крайне мала, — и хотя Алиетт-Лэ видел, что брата что-то смущало, от ответа он все равно не уходил. — Энвильцы тихие и простые. Их устраивает современное состояние дел, устраивает Федерация, а молодежь подхватывает новомодные тенденции с метрополии. Они не самостоятельны, не обособлены, не кичатся своей культурой и национальными ценностями. Энвила сейчас — тихая провинция, которая мечтает таковой остаться и спокойно существовать без насильного порабощения.
— Однако, наши проблемные полиморфы пошли именно оттуда.
— Планета не без талантов, — Лаккомо пожал плечами. — Единицы уникумов лишь подчеркивают общий настрой массы. У них неплохое образование и хорошо поставленное на поток воспитание. Но чем дальше, тем больше их социум превращается во второй Флайтон. Богатенькие дети старых фамилий, пирующие на танцполах, под тяжелую музыку. С обратной стороны — остатки аристократов, поголовно занятых любимым делом жизни.
Эйнаор задумчиво крутил в руках шарик голограммы. Что-то виделось ему в этом мире странное, не стыкующееся с очевидной картиной. При всей своей вроде бы простоте и понятности, планета притягивала внимание. Лоатт-Лэ долго пытался понять, что цепляет его взгляд, и каждый раз убеждался, что суть была не в народе. Хотя, народ, бесспорно, попадался удивительный.
— И все-таки в этом болоте я умудрился найти несколько интересных личностей, которые работают на меня и мой проект, — тихим задумчивым голосом выдал Эйнаор, когда пауза затянулась.
Лаккомо удивленно склонил голову набок.
— Я тебе потом дам почитать их досье, — отмахнулся Эйнаор и отпустил голограмму на свое место. — Например, есть у меня занятный ученый с неразвитым даром менталиста. Нейро-физик по образованию и бывший поли-медик.
— Менталист? — изумленно повторил Лаккомо.
— Да, по моим исследованиям… — Лоатт-Лэ попытался подобрать слова, полностью описавшие бы его смутный интерес, — количество пси-активного населения на Энвиле нетипично велико. Мои люди стараются находить больше такого народа и привлекать на нашу сторону. Ученые, научные деятели, да даже просто творческие личности — я стараюсь вытаскивать их с того болота.
— Для чего?
Эйнаор даже обернулся на брата, чтобы убедиться в серьезности его непонимания. Ну да, это старший всегда смотрел на звезды и искал в них ответы и спасение. А он, Эйнэ, предпочитал разбираться с богатством, доступным под ногами.
— Для того, чтобы хоть кто-то мог работать с нашими старыми технологиями! — всплеснул он руками. — Если уж наше население деградирует до того, что перестает видеть даже Исток, то что говорить о работе с кристаллами? У меня половина штаба сотрудников, копающихся в тех забракованных тобой полиморфах — энвильцы. Привлекать на службу удается не каждого, тут я согласен. Некоторые не хотят переселяться, кого-то я отметаю лично. Но мы ищем.
— А цель?
— Понять технологию пересадки сознания в машины и обратно, — для него это было очевидно всегда. На протяжении всех лет, пока брат летал по космосу и ломал голову над другими вопросами. — Эта технология до сих пор остается в тайне. Существует всего несколько устройств для пересадки, находящихся под строгим надзором работников компании. Они не распространяют принцип действия устройства. Да даже если отсканировать его подетально — там нет ничего необычного. Возможно, вся суть в фокусирующей линзе, но даже она… она… обычная.
Эйнаор не знал как еще ярче выразить свое вечное недоумение, а в итоге просто вылил весь коктейль эмоций на Лаккомо. Тот как протрезвел. Встряхнулся, возвращаясь мыслями на землю. А потом вдруг догадливо выдал:
— Твои люди крали линзу…
— Естественно, да! Нет, я бы сидел и ждал раскрытия великой тайны вместе со всем миром, как блаженный идиот, веря в чудо. Мне нужно знать, как оно работает.
— Зачем? — запутавшись в лавине братского возмущения, Лаккомо спросил раньше, чем понял ответ самостоятельно. А ведь оно тоже всегда лежало у него перед носом.
— Потому что меня не устраивает, что в системе существует какая-то херня, работа которой осуществляется только путем одного единственного устройства, у одной единственной компании. И где-то подпольно существует огромный негласный цех, собирающий миллионы полиморфов. А это означает, что либо какая-то вторая организация уже скопировала устройство в Центре, либо «Амина» нарушает правила договора и работает на армию. В последнем случае картина еще более интересная, потому что миллионы машин, ставшие продуктом одной компании, с неизвестными протоколами…
— Я понял, — отрезал Лаккомо, опустив голову и потирая виски. Чувствовать себя идиотом ему всегда было неприятно. Нет, не унизительно, а именно неприятно. Ошибка и невнимательность не повод унижаться, а повод задуматься, где были свои глаза, уши и мозг раньше.
— Тогда если понял, то почему задаешь такие странные вопросы, — ворчливо отметил Эйнаор, разряжая обстановку.
— Покажешь мне досье своих людей, — просто попросил Лаккомо.
— Непременно.
На каких-то несколько минут настроение упало. Расхотелось что либо продолжать и копаться в делах каждой планеты. Вернулось мимолетно знакомое чувство провала и у Лаккомо на короткий миг возникло желание опустить руки и бросить всю эту кропотливую возню. Но как всегда он уперся, заставил себя и мысленно встряхнул. Неудачи не повод к отказу от игры.
— Что у нас еще осталось… — Алиетт-Лэ не без труда убедил себя вновь вернуться к карте. — Траниан, Сания, Плагна — Классические курорты с мирным биомом и обслуживающим персоналом в лице населения. Ни военных сил, ни влияния, ни весомого процента голосующих. Этих однозначно устраивает ситуация в Федерации. Войн там не предвидится, как и финансовых проблем. За исключением ситуации, когда вся Федерация резко обнищает, и планеты останутся без туристов. Хотя даже в том случае местные не пострадают от голода и нехватки средств, потому что в состоянии прокормить себя сами.
Эйнаор чувствовал настроение брата и пока не перебивал. Вместо ответа, он неспеша проследовал Алиетт-Лэ за спину и положил ему ладони на плечи. Лаккомо запнулся ненадолго, но продолжил.
— Махан, Церна, Гира — ресурсные базы. Трогать их бессмысленно, как и надеяться на их слово в Сенате. Желающих отрабатывать на этих планетах нет и не предвидится по причине жестокого климата, но Цинтерра регулярно снабжает эти точки новыми ссыльниками.
Эйнаор проследил за точками, которыми Лаккомо отмечал на карте «неважные» миры. Каждая планета была по-своему уникальна, но все они в чем-то были разными клонами друг друга. Немного другое небо, другие звезды, иная природа и погодные условия. Где-то мир приводили в пригодный путем терраформации, где-то проводили разработку ископаемых под куполами. Однако все они словно несли в себе ни с чем не сравнимый отпечаток метрополии. Как удаленный район, отличающийся только пышной местной растительностью и иначе расписанными стенами на заборах.
— Бриана, Луана, Сорва, Миста — как я понимаю, тоже не станут по твоему мнению источником проблем, — Эйнаор неспеша начал разминать вечно напряженные плечи брата. Сперва не заметив сразу, по привычке, а потом просто не стал прекращать.
