Впрочем, на ногах они держались твердо, пространство контролировали уверенно, а приземлившись, завели такую забубенную одиссею о боях и походах, что нить сразу пропала. Начало одиссеи явно находилось не в одном и не в двух кабаках позади, уж какая нить!
Словом, прислушиваться к ним я быстро перестал, тем более что вскоре пришлось вскочить, приветствуя товарища Иванова. Он появился неожиданно, как тень от пальто на вешалке, когда в прихожей загорается свет.
— Сиди, сиди, Румянцев. Приятного аппетита, — сказал уполномоченный, заняв место напротив.
— Здравия желаю, товарищ специальный уполномоченный! — Я едва удержался от плац-парадного рыка.
— Андрей, это никому не интересно, не стоит так кричать. — Иванов скривился.
— Прошу прощения.
— Ничего. Закажи мне чаю, Андрей. Терминал у тебя. Тройную заварку, если не сложно, а то тут взяли моду такими помоями угощать!
Я принялся выстукивать заказ на клавиатуре, а Иванов сразу взял быка за рога.
— Андрей, это очень хорошо, что ты сам меня нашел. Я хотел сделать официальный запрос, а тут ты — удачно.
Я молча поглядел на своего личного то ли ангела, то ли демона поверх планшетки меню.
— Я хочу, чтобы ты продолжил службу под моим началом. Или у тебя иные планы?
Если Иванов говорит, что он что-то хочет, значит, это ему в самом деле необходимо. Значит, это что-то ему надо в срочном порядке предоставить, или он сам возьмет. Серьезный человек товарищ спецуполномоченный!
— Планы? Да… как вам сказать? Я боюсь, Григорий Алексеевич меня удавит, если я опять слиняю. Григорий Алексеевич Бердник — это мой комкрыла. — Я повозил вилкой в тарелке, чтобы усилить ощущение неопределенности.
— Спасибо, я помню Бердника. — Иванов даже улыбнулся. — Не удавит. Некоторое время Бердник будет нести службу вместе с тобой и тяжелым авианосцем «Рюрик» в системе Макран.
— Тогда к чему вопрос? Если все крыло поступит в ваше распоряжение? Простите, конечно.
— Я сказал: «первое время». — Официантка принесла чай, визави некоторое время гипнотически перемешивал сахар, а потом продолжил: — Ситуация такова, что изначально в мои планы входило воссоздание Эскадрильи Особого Назначения. В несколько ином виде. Возможно даже в формате полка. У нас очень много работы в Тремезианском поясе — как раз для таких, как ты. Но реальность внесла коррективы. Эскадрилья Особого Назначения откладывается. В данный момент нам нужен наряд сил в системе Макран. Причем, очень может быть, наряд должен быть более чем представительным. Я пока не знаю насколько. Я, Андрей, сейчас вообще очень мало знаю — непривычная для меня ситуация. А вопрос связан с тем, что, во-первых, формально ты будешь подчиняться официальному командованию, но фактически окажешься в моей личной, так сказать, гвардии. Во-вторых, после системы Макран нас уж точно ожидает Тремезианский пояс. По первому пункту я просто ставлю в известность. По второму — спрашиваю твоего мнения. Мне нужны только добровольцы.
Я часто замигал, будто в глаза пришлось слишком много дыма сигарет.
Чего тут думать-то?!
Словом, я бухнул:
— Согласен, товарищ Иванов. — И широко улыбнулся. — И по первому пункту, и по второму!
Впрочем, габовец остался хмур и невесел. Даже больше обычного своего пессимизма, который, казалось, приобрел галактические масштабы.
— До второго пункта, Андрей, надо еще дожить.
— Даже так?!
— Так, — постановил он, подтверждая слова убедительным звоном стакана о столешницу.
— Вы боитесь… — Тысячи вариантов в секунду пронеслись внутри моей малоумной головы. — Вы боитесь… как бы сказать… что клоны нарушат договор?
Иванов как-то по-особому, очень устало и грустно улыбнулся и ответил непонятно:
— Если бы ты знал, какие чудовища бродят всего в одном дне пути отсюда…
— Какие чудовища?
— Это цитата, не обращай внимания. Я, Андрей, боюсь сразу всего. И клонов тоже. Но клоны — самое меньшее из возможных зол.
— Фактор К? — Я наклонился поближе и заговорил шепотом: — Ягну, или… или кто-то еще?
— Ты знаешь достаточно, чтобы понять, что наш стабильный, знакомый и понятный мир — не более чем иллюзия. Человек в космосе всего пятьсот лет. Слишком малый срок. И вполне достаточный, чтобы нас успели заметить. Мы всё время находим следы неизвестных цивилизаций. Разумные жили здесь до нас, будут жить и после. Тяжелое Ожерелье из одиннадцати черных дыр у звезды Чентанда ясно показывает, что могущество человека в настоящий момент — ничтожная величина. Мы ходим по чертовски острой бритве, чтобы позволить себе невнимательность. А мы? Мы ведем себя крайне неразумно.
— Вы думаете, что те цивилизации, которые могут за нами наблюдать, или иным образом быть в курсе наших дел, могут… могут признать нас слишком агрессивными? Или недостаточно сплоченными? — спросил я.
— Я не думаю, Андрей. Я уже говорил: я боюсь.
— Ну хорошо. То есть плохо… То есть я хотел сказать, что помогу, чем смогу, хоть это и не бог весть какая помощь. Ну то есть я с вами, товарищ Иванов.
— Спасибо, Андрей, — кивнул он и расправился с чаем. — Как же я устал… Я чувствую себя так, будто мне снова шесть лет. Родители отдыхали на даче, а я по малолетней дурости пошел гулять в лес и заблудился. Было очень страшно. Солнце закатилось, темень, где-то вдалеке воют волки. У нас под Калугой такие дебри, если бы ты знал! Как глупо умереть в зубах дремучего волка, когда человечество покоряет звезды! В общем, меня отыскал старший брат. Ему тогда было одиннадцать, и он казался великаном, который все знает и все может. Брат оттягал меня за уши, а потом обнял, и мы плакали, наверное, вечность. Так вот, ощущения такие же, как тогда. С той лишь разницей, что я знаю: теперь брат не придет меня спасать. Наоборот, мне предстоит выручать брата.
Я чуть не подавился. Не ожидал от Иванова подобных откровений. Догадался ничего не спрашивать, да и что спросишь?! «У вас есть брат?» Очень умно. «У вас были родители?» Вообще термоядерно!
— Ладно, закончили с этим! — воскликнул он. — Ты, герой, не просто так меня нашел, я верно понимаю? Желаешь вырвать свою конкордианскую Дульцинею из лап бездушного государственного молоха, да не шибко здорово выходит? Так?
— Та-а-ак. — Я растерялся еще сильнее. Хотя, если подумать, нашел тоже тайну Большой Спиралевидной Туманности!
Иванов слишком памятливый, чтобы забыть мои подробности. И слишком умный, чтобы не сложить два и два.
Словом, я кивнул и покраснел.
— Не красней. — (Неужто так видно?!) — И не оглядывайся по сторонам! Хе-хе… У тебя всегда краснеют уши, а потом щеки, вот как сейчас. Орденоносец! Помогу, помогу! Не проблема! Лейтенант Рошни Тервани — честный пехлеван, не замешана ни в каких мерзостях, так что забирай из госпиталя, женись и детей не забудь сделать! В укрепление обороны Великорасы! Хе-хе-хе! Визу выпишу сегодня же!
